Москаль - Михаил Попов

Патолин ничуть не смутился, хотя ему явно и возмущенно намекали, что он предлагает своему шефу пойти на предательство.

— Я предлагаю просто операцию прикрытия. Вооруженный хеппенинг. Постановку с холостыми патронами. Если вас мучают эти абстрактные гуманитарные кошмары или перспектива гибели десятка украинских мордоворотов–сверхсрочников в вавилонской пустыне, решительно вырывайте эту занозу из сердца. И только не надо сейчас про предательство и про другое такое же. Завтра я выясню, где предполагается назначить эту встречу, если есть информация, что они опять стакнулись. Ваши друзья подгонят в разгар ее к нужному месту две «газели» — уже с нашими пятнистыми мордоворотами, те положат Джовдета и Абдуллу на пол, продержат в таком состоянии час–другой, и те уже никогда не согласятся ни на какие контакты с замысловатым нашим Диром Сергеевичем.

Майор думал в этот момент о том, что неплохо было бы рядом с Джовдетом и Абдуллой положить ноздрями в ламинат и самого «наследника». Двусторонняя гарантия закрытия террористической темы: испуганы и заказчик, и исполнители.

— Знаешь, Игорь, ты слишком хорошо обо мне думаешь.

— Не понял.

— Ты почему–то убежден, что я ангел и боюсь только того, чтобы не пролилась невинная кровь.

— А чего еще вы боитесь?

— Как показывает опыт, если кто и страдает по итогам операций с большим количеством трупов, так это служба безопасности. Так что я забочусь в первую очередь о себе, я нормальный человек.

— Никогда в этом не сомневался.

— Вот и езжай в Киев. Место встречи мне на стол — и езжай.

— Вас понял.

Ника вскочила, зацепив платьем клавиатуру, и та брякнулась об стол.

— Ой, Дир Сергеевич…

Главный редактор спокойно, но строго глянул на нее, проходя к себе в кабинет.

— Вы хотели узнать, что я сделал со своим лицом?

— Нет–нет, Дир Сергеевич, я не хотела этого спросить. Я хотела…

Главный редактор с каменным лицом открыл дверь. Замер на месте, постоял несколько секунд, вернулся к столу Ники и сел в кресло для посетителей.

Девушка покраснела, однако лицо ее оставалось непроницаемым.

— Я что, никогда раньше не приходил в редакцию в это время? — спросил Дир Сергеевич.

Ника покачала головой: никогда.

— И часто мой кабинет используется подобным образом?

— Что вы, Дир Сергеевич.

Он потер голый, все еще непривычный подбородок.

— Ну ладно, не будем им мешать. А возьмем и поработаем. Откройте у себя файл, Ника. Мы заведем в журнале новую рубрику.

— Ой, как хорошо!

— Она будет называться… она будет называться «Энциклопедия капельного знания», понимаете, что я имею в виду?

— Боюсь, что нет, Дир Сергеевич.

— Есть, Ника, такое выражение: «Капля, в которой отражается весь мир».

— Да–да, я помню.

— С информацией дело обстоит так же. Вы узнаете некий факт, и он меняет или, по крайней мере, сильно уточняет ваше представление о мире. Мы будем собирать такие факты.

— Теперь я поняла… Мне кажется.

Дир Сергеевич улыбнулся, после удаления бороды улыбка сделалась у него намного менее приятной.

— Приведу несколько примеров. Оказывается, в Коране ни разу не упоминается о верблюде, а в тексте американской конституции вы не встретите слова «демократия». О чем это говорит?

Дверь кабинета открылась. Из нее появилась Марина Валерьевна, вслед за ней семенил долговязый парень в очках, в рваных джинсах.

— Прошу меня извинить, Дир Сергеевич. Мы с моим психотерапевтом использовали для сеанса ваш диван. Другого просто нет в редакции. В это время вас обычно не бывает на месте.

— А в коридоре? — спросил главный редактор, имея в виду отличный кожаный диван в районе бухгалтерии.

— Психотерапия в коридоре?! — блестяще парировала заместительница.

Дир Сергеевич кивнул.

— Пойдемте, Сергей Борисович, — солидно сказала Марина Валерьевна, едва заметно подталкивая «психотерапевта» к выходу.

— Надеюсь, он ей не брат, — тихо заметил Дир Сергеевич им вслед.

— Что вы сказали?

— Продолжим, Ника.

— Сережа — правда доктор, — очень осторожно подтвердила секретарша.

— Придется проводить освящение дивана.

— Там же есть торшер. У правого подлокотника.

Дир Сергеевич встал, похлопал монитор секретарши вялой ладонью:

— Мы с вами, Ника, говорим, не понимая друг друга.

В здание «Стройинжиниринга» главный редактор «Формозы» ворвался как божья гроза. Плащ в лапы одному охраннику, дипломат под ноги другому. Собрать всех, кто на месте! Немедленный доклад по теме: «Исчезновение президента фирмы».

Многие оказались на местах. Клаун, Кечин, от департамента по строительству — и.о. Сочников. Еще три заместителя, взамен командированных директоров. Лица у всех официальные и, можно сказать, спокойные. В глаза стараются не смотреть. Только начальник службы безопасности сверлит.

— Ну что, Саша, чем похвастаешься?

Майор медленно, спокойно и подробно пересказал все, что думал о киевском следе. Не глядя в сторону Рыбака и не упомянув вслух о визите своего заместителя в этот город. Роман Миронович сидел рядом, и нельзя было не почувствовать, как напряглось под ним кресло, в подлокотники которого он вцепился.

— Бурда? Это такой носатенький и глаза слезятся? Он еще с нами тогда ездил. Но, насколько я понимаю, он не киллер у нас и не сыщик. Он из чьего ведомства?

Кечин поднял карандаш.

— Это вы его туда послали?

— Нет.

— Так чего он туда поперся? И почему вы решили ему поручить самую главную нашу проблему? Этому сморчку. Са–ша, объясни!

— Я уже говорил, Валерий Игоревич — единственный, кто видел в глаза их человека. Он наша приманка. Вы видели фильм «Мертвый сезон»?

— Кино и немцы. Это на таком уровне вы делаете дела?

Присутствующие опустили глаза, всем было приятно, что достается начальнику службы безопасности, не такой он, оказывается, и всемогущий. Майор действительно чувствовал себя в этот момент скверно. Своим подробным, но в общем–то туманным докладом он рассчитывал вывести из равновесия «наследника». Если версия Патолина о тайной конкуренции братьев Мозгалевых имеет под собой хоть немного оснований, младший должен бы заволноваться, увидев, что люди майора идут по реальному следу и, вполне вероятно, вот–вот получат результат — вызволят старшего. «Наследник» струсит и отменит свои кровопролитные планы. Ему станет не до них, надо будет думать, как отмыться перед Аскольдом за то, что уже наворочено.