Звезды как пыль - Айзек Азимов

– Почему она хотела вмешаться? – нахмурился Байрон. – Собиралась удостовериться, что ее другу не повредят?

– Да, именно так. Только она считала, что я человеку Автарха и собираюсь выстрелить в вас. Я отведу эту крысу. Байрон…

– Да?

– Возвращайтесь как можно скорее. Он все еще Автарх, и, возможно, придется разговаривать с экипажем. Трудно порвать с привычкой, которую тебе прививали всю жизнь – привычкой к повиновению… Артемизия за этой скалой. Идите к ней, пока она окончательно не замерзла.

Лицо ее почти полностью было закрыто капюшоном, накинутым на голову. Тело казалось бесформенным под толстой подкладкой, отстегнутой от скафандра, но Байрон почти побежал к этой неуклюжей фигуре.

– Как вы? – спросил он.

– Лучше, спасибо. Мне жаль, что доставила вам лишние хлопоты.

Они стояли, глядя друг на друга, и молчали. Разговор, казалось, иссяк.

Наконец Байрон сказал:

– Я знаю, мы не можем повернуть время вспять, Но я хочу, чтобы вы меня постарались понять.

Ее глаза сверкнули.

– Последние две недели я только этим и занимаюсь. Вы снова будете говорить о моем отце?

– Нет. Я знал, что ваш отец невиновен. Я с самого начала заподозрил Автарха, но мне надо было установить это точно. Надо было заставить его сознаться. Я считал, что смогу это сделать, если поймаю его на попытке убить меня. И чтобы подтолкнуть его… – Байрон чувствовал себя последним подонком. Он запнулся, но продолжал: – Я знаю, это гнусно. Почти так же гнусно, как он поступил с моим отцом. Я не жду от вас прощения.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Я знал, что вы нужны ему, Арта. С политической точки зрения вы – превосходный матримониальный объект. Имя Хинриадов для его целей гораздо полезней имени Вайдемосов. Получив вас, он больше бы не нуждался во мне. Я сознательно толкнул вас к нему. После того как он уверился в вашем расположении к нему, он созрел для убийства, и мы с Риззетом расставили ему ловушку.

– И все это время вы любили меня?

– Вы должны верить мне, Арта.

– И вы с готовностью пожертвовали своей любовью ради памяти отца и ради чести вашей фамилии! Ну прямо как в этом старинном глупом стишке: «Ты не смог бы любить меня так горячо, если б пуще всего не любил свою честь!»

– Пожалуйста, Арта, не надо! – взмолился Байрон. – Я не горжусь собой, но другого пути я не видел.

– Вы могли бы поделиться со мной, могли сделать меня своим союзником, а не орудием.

– Вы не должны были участвовать в этой борьбе. Если бы я потерпел поражение, а такое могло случиться, вы остались бы в стороне. Если бы Автарх убил меня, вы не почувствовали бы такой острой боли. Вы могли бы даже выйти за него замуж, могли быть счастливой.

– А сейчас, поскольку выиграли вы, я должна испытывать горечь от его поражения?

– Но ведь это не так?

– Откуда вы знаете?

– Постарайтесь меня понять! – в отчаянии воскликнул Байрон. – Я дурак, понимаете? Круглый дурак! Но постарайтесь хотя бы не испытывать ко мне ненависти!

– Я пыталась разлюбить вас, но, как видите, мне это не удалось, – нежно проговорила она.

– Значит, вы прощаете меня?

– Потому что поняла вас? Нет. Если бы дело было только в этом, я не простила бы вас ни за что на свете. Но я прощаю вас, Байрон, потому что не могу больше. Как же я буду просить вас вернуться ко мне, если не прощу?

И она очутилась в его объятиях. Ее холодные губы прижались к его губам. Их разделял двойной слой толстой одежды, его руки в перчатках не чувствовали тела, которое он обнимал, но губами он ощущал ее гладкое милое лицо…

Наконец он озабоченно сказал:

– Солнце садится. Будет еще холодней.

– Странно, – негромко ответила она. – А мне показалось, что стало теплее.

И они зашагали к кораблю.

Байрон смотрел на них с уверенностью, которой в душе не испытывал. Лингейнский корабль был большим, экипаж его составлял пятьдесят человек. Теперь все они сидели, глядя на него. Пятьдесят лиц! Пятьдесят лингейнцев, от рождения привыкших повиноваться своему Автарху.

Некоторых убедил Риззет, других – подслушанный разговор Автарха с Байроном. Но сколько их еще оставалось – колеблющихся или даже откровенно враждебных?

Пока что от речи Байрона было мало толку. Он наклонился вперед и постарался придать своему голосу убедительность.

– За что вы боретесь? Ради чего рискуете своими жизнями? Ради свободной Галактики, так ведь? Галактики, в которой каждая планета сможет распоряжаться своей судьбой и своими богатствами, никому не прислуживая и никем не повелевая. Разве я не прав?

Послышался негромкий гул, который можно было принять за одобрение, но ему не хватало энтузиазма.

– А за что борется Автарх? – продолжал Байрон. – За себя самого, за свои амбиции! Сейчас он Автарх Лингейна. Если он победит, то станет Автархом Затуманных королевств. Вы замените Хана Автархом, но что от этого выиграете? И стоит ли за это умирать?

Кто-то из команды крикнул:

– Он один из нас, а не грязный тиранит!

– Автарх искал повстанцев, чтобы предложить им свои услуги. При чем тут амбиции? – подхватил другой.

– Ну да, амбиции здесь ни при чем, – иронически усмехнулся Байрон. – Но только он пришел бы к повстанцам не один, а с целой организацией за спиной. Он мог предложить им весь Лингейн и престижный союз с Хинриадами. Он был уверен, что в конце концов планета повстанцев будет делать то, что ему нужно… Что же это, если не амбиции?

А когда что-то противоречило его планам, разве он колебался рисковать вашими жизнями ради своего честолюбия? Мой отец был для него опасен. Ранчер был честен и любил свободу. Но он был слишком популярен, и поэтому его выдали врагам. Этим предательством Автарх мог погубить все дело и всех вас. Будете ли вы чувствовать себя в безопасности с человеком, который сговаривается с тиранитами, когда ему выгодно? Как Можно честно служить трусливому изменнику?

– Уже лучше, – прошептал ему Риззет. – Давайте выдайте им!

Снова тот же голос из задних рядов спросил:

– Автарх знает, где планета повстанцев. А вы знаете?

– Это обсудим позже. А пока подумайте о том, что я сказал. Под руководством Автарха мы все шли к гибели. Есть еще время спастись и повернуть на другой, более благородный путь. Еще возможен выбор: поражение или победа…

– Только поражение, мой дорогой, – прервал его мягкий голос.

Байрон стремительно обернулся.

Пятьдесят человек вскочили на ноги, готовые ринуться в бой. Но они пришли на Совет безоружными, об этом позаботился Риззет.

Во все двери одновременно ворвался взвод тиранитов с оружием наготове.