Блокада. Книга 1. Охота на монстра - Кирилл Бенедиктов

Катя промолчала. Шибанов выглядел очень довольным.

— Скажи-ка, милая, а давно ты заметила за собой такие способности?

— Какие способности?

Шибанов присел перед ней на корточки — даже так он казался очень большим — и заглянул прямо в лицо. Глаза у него были зеленые.

— К исцелению. Они же не просто так у тебя не умирают, ты же их как-то лечишь. Я пока не спрашиваю — как. Я спрашиваю — когда ты впервые почувствовала в себе этот дар?

«Когда вылечила нашу кошку, — подумала Катя. — Ей собаки во дворе порвали ухо, и я просидела с ней целый вечер, гладя и баюкая. А на следующее утро ухо было как новое, и мама даже подумала, что я ошиблась, что кошку только поцарапали… но я-то видела, что ухо было разорвано почти пополам… Сколько мне было тогда лет? Девять? Десять?»

Вслух она сказала:

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Никакого дара у меня нет. Я просто с детства мечтала быть врачом… поступила в медицинское училище, успела отучиться два года, потом началась война.

Шибанов тяжело вздохнул, и она замолчала.

— Катя, — сказал он. — Я летел сюда из Москвы, чтобы поговорить с тобой. Я хотел своими глазами убедиться в том, что все, что про тебя рассказывают — не сказки и не выдумки. Я убедился. Почему ты не хочешь мне помочь?

«Потому что я не сумела спасти маму, — подумала Катя. — Если у меня и есть дар, я его недостойна».

— Я просто медсестра, — проговорила она, глядя в пол. — Девочки говорят, что мне везет. Может быть, поэтому мои больные выздоравливают чаще…

— Ну, нет, — Шибанов мотнул головой, — про везенье ты мне можешь не рассказывать. Это совсем другой случай. Эх, Катерина, не оставляешь ты мне другого выхода…

Его рука скользнула куда-то вниз, к голенищу начищенного хромового сапога. В следующую секунду Катя увидела, что капитан сжимает в руке большой нож с зубчатым лезвием.

— Товарищ Шибанов! — крикнула Солоухина, но капитан даже головы не повернул. С ужасной улыбкой он протянул к Кате левую руку и молниеносно полоснул по ней лезвием своего ножа.

Хлынула кровь. Катя отшатнулась вместе со стулом, но несколько капель упали на ее белый халат и расцвели там алыми розами.

Солоухина отбросила папиросу и распахнула дверцы стенного шкафа. Вытащила оттуда бинт и резиновый жгут, и решительно устремилась к сидевшему на корточках капитану.

— Дайте сюда руку, немедленно!

— Нет, — каркнул Шибанов хрипло. Клавдия Алексеевна остановилась, будто налетев на невидимую стену. — Пусть Серебрякова… остановит… сама… без бинтов.

Нож он по-прежнему держал в правой руке. Зеленые глаза смотрели на нее с какой-то хулиганской удалью.

— Если не остановишь, — сказал он уже мягче, — я истеку кровью. Я не хотел резать вену, но случайно порезал. Так что поторопись, Катенька.

Катя колебалась. Здравый смысл подсказывал ей, что капитан блефует, что если она сейчас встанет и выскочит в коридор, то он спокойно даст перевязать себя Солоухиной. А если нет? Вон какие глаза сумасшедшие… Что, если он действительно умрет прямо здесь, в кабинете начальника медсанчасти? Офицер НКВД… да за такое их всех отправят под трибунал.

— Давайте руку, — сказала она и взяла Шибанова за запястье.

Первую минуту ничего не происходило. Кровь выплескивалась из распоротой вены короткими толчками, заливая форменные брюки капитана. Катя прикрыла глаза, судорожно пытаясь нарисовать мысленную картину раны. Увидела вскрытую трубочку вены, потянулась воображаемыми пальцами к ее краям, стянула их… края, похожие на ощупь на мокрую резину, выскальзывали из рук. Она напряглась, изогнулась дугой, почувствовала, как колют кончики воображаемых пальцев раскаленные иглы. Жар в пальцах усилился, теперь он сваривал края вены, словно паяльник разорванный провод. Потом волна жара схлынула, и Катя почувствовала, что через нее вливается в раненую руку капитана ледяная, останавливающая кровотечение, струя. Шибанов заскрипел зубами, но она не открыла глаза и не отняла руку.

— Ничего себе, — проговорил капитан потрясенно. — Рассказал бы кто — не поверил…

Катя заставила себя разомкнуть веки. Голова гудела, как после сильного удара — когда-то, когда Катя с разбегу треснулась лбом о дерево, ощущения были примерно такие же.

Кровь по-прежнему была везде — особенно много ее было на струганном дощатом полу кабинета. «Как ее теперь оттирать-то?» — озабоченно подумала Катя, и тут взгляд ее упал на руку капитана.

Нормальная мужская рука, сильная, поросшая короткими светлыми волосками, немного испачканная запекшейся кровью. От запястья к локтевому сгибу уходил тонкий розовый шрам, бледневший прямо на глазах.

Катя вскрикнула и разжала пальцы. Шибанов спрятал нож и озабоченно потер шрам.

— Ну вот, спугнул я тебя! Еще бы пара минут, и следов бы никаких не осталось…

Он выпрямился во весь рост и обернулся к Солоухиной.

— Что ж, Клавдия Алексеевна, кажется, опыт прошел удачно…

— И как это понимать, товарищ капитан? — начальник медсанчасти уже оправилась от первого потрясения, и тон ее не сулил Шибанову ничего хорошего. — Что вы себе позволяете? Устроили какой-то дурацкий спектакль в моем кабинете, запачкали все своей кровью, довели до обморока сотрудницу! Вы полагаете, что с вас некому будет спросить за это самоуправство?

— Это был не обморок, — возразил капитан, пропустивший мимо ушей угрозы доктора. — Катя просто сосредоточилась. Что же касается спектакля — мне нужно было убедиться в способностях Серебряковой, и я это сделал. Прошу извинить за испачканный пол.

Он снова потер руку, словно был не в силах поверить в собственное исцеление.

— Скажите кому-нибудь, чтобы Серебряковой дали чаю с сахаром. Она потратила очень много сил.

«Какой добренький, — подумала Катя. Слова долетали до нее, как сквозь вату. — Пусть не подлизывается, все равно он мне не нравится…»

— В этом кабинете распоряжения отдаю я, — Солоухина щелкнула портсигаром и извлекла из него новую папиросу. — Между прочим, Серебряковой еще два часа до конца смены.

— Ее смена закончена, — сказал Шибанов. — Я забираю ее с собой. В Москву.

Катя не поверила своим ушам. Этот сумасшедший энкавэдэшник хочет увезти ее в Москву? Но зачем? Что она будет там делать?

— Это категорически исключено, — отрезала Солоухина. — Такими медсестрами я разбрасываться не могу.

— Товарищ начальник медсанчасти, — холодно проговорил капитан. — Я прибыл сюда из Москвы для выполнения вполне конкретной задачи. Определить, есть ли у Серебряковой особенные способности к исцелению и в случае положительного ответа забрать ее с собой. Это приказ товарища Абакумова, первого заместителя народного комиссара внутренних дел.

«Господи, — подумала Катя, — для чего же я им понадобилась?»