Мудрый король - Владимир Москалев

– Что за прихоть у тебя? – спросил его Гарт. – Зачем тебе эта малышка? Что ты задумал?

– Гарт, – обнял друга Герен, – мне уже двадцать восемь лет. Кто я? Бывший монах. Ныне советник короля. Ни титула, ни земли. Невесты, похоже, уже не найти. Кому я нужен такой – старый и нищий? Король принял меня. Любит, называет другом. А отцом?… Я хочу быть отцом, пойми! И я все сделаю, чтобы эта малышка стала мне дочерью. У нее никого нет. Еще мгновение – не стало бы и ее самой. Я ее спас. Она мне очень понравилась, Гарт. Такая милая… И уже столько горя увидела… Даст бог, забудется для нее навсегда эта страшная битва. Я полюблю ее, как родную дочь, и она станет мне утешением в старости. Моя маленькая Эрсанда… Теперь мне есть ради чего жить. Во мне проснулась любовь к этой девочке, и я никому не дам ее в обиду… Пройдут годы, Гарт, и настанет день, когда она назовет меня своим отцом…

Герен сжал губы, чувствуя, как к горлу подступил комок. Но, как ни крепился, выкатилась-таки слеза и поползла по щеке.

– А когда она подрастет и станет девицей…

– Мы выдадим ее замуж, Герен! Подыщем хорошего жениха; Филипп не станет возражать.

Герен улыбнулся, кивнул:

– Спасибо, Гарт.

Генрих Молодой, наследник Генриха Старшего, отказался вернуться к отцу и остался в Париже.

– Для чего он короновал меня? – жаловался он Филиппу. – Кто я для него? Король без королевства, без клочка земли. Он отписал мне Нормандию и Анжу, а сам не пускает меня туда. Говорит, нечего мне там делать. А сеньориальные доходы? Мне нужны деньги на развлечения, друзей, я хочу блистать на турнирах. Наконец, я должен принимать участие в верховной власти отца, чтобы самому научиться командовать. Что же вместо этого? Ни я, ни Жоффруа для него словно бы не существуем. Нас попросту нет для него!

– Он из той категории отцов, что не желают ни от чего отказываться при жизни, – сказал Филипп. – Примеров тому немало. Вот, скажем, два сеньора Божоле – Умбер Старший и Умбер Младший. Отец не пожелал выделить сыну ни одно из своих владений, и между ними вспыхнула война. Она идет до сих пор и привела к полному разорению Божоле и Лионне. Чем все кончится – постановит суд архиепископа Лионского, который уже занялся этим делом. Или вот еще. В прошлом году молодой Арнуль, сын графа Бодуэна Второго, получает рыцарский меч и сразу требует наследства. Начались дрязги, взаимные оскорбления. Потребовалось вмешательство графа Фландрского, после которого молодой наследник получил кое-какие земли.

– Он совсем ни во что меня не ставит, – продолжал кипеть Генрих. – Лет десять назад он вздумал женить своего любимчика Джона, которому исполнилось только шесть лет, на дочери Гумберта Третьего Марьенского. Что же он предпринимает для этого? Отбирает у меня три замка в Анжу для своего прыщавого недоноска! Нет, он дождется – мы все пойдем на него войной!

– Не спеши. Для твоих братьев ты ведь сюзерен. Дело может кончиться тем, что они принесут тебе вассальную присягу. Однако к этому надо подключить отца, одному тебе не справиться. Поэтому не скаль раньше времени пасть: такой кусок не должен пролететь мимо.

Хитрый Филипп глядел далеко вперед. Он знал, что Ричард не станет приносить оммаж старшему брату. С такой территорией, как у него, ему сам черт не страшен. Генрих Молодой, обозлившись, пойдет войной на Ричарда, да еще и прихватит с собой Жоффруа. Этого и нужно было Филиппу. Он начинал претворять в жизнь свой план дробления английских владений на земле Франции. В дальнейшем – полное уничтожение этих владений. Такую цель поставил перед собой Филипп – первый и великий собиратель земель из династии Капетингов.

В следующем году при французском дворе неожиданно появилась Изабелла (Елизавета) де Вермандуа. В ее жилах течет кровь Капетингов, а ее чрево – забытое богом и людьми кладбище. Она была первой дочерью Рауля, бывшего сенешаля Франции и графа Валуа. Это тот самый Рауль де Вермандуа, кузен Людовика VI, который опрометчиво женился на сестре Алиеноры Аквитанской, результатом чего явилась глупая война.

На Изабелле лежало проклятие, иначе и подумать нельзя: ей уже сорок, а детей все нет. Филипп Эльзасский, ее муж, долго крепился, все ожидая чуда, наконец объявил жену порченой вследствие неоднократных измен. Последовала бурная семейная сцена. Изабелла, по правде говоря, была далеко не подарком и умела закатывать истерики и пускать в ход кулачки. В кулачках этих оказывались порой совсем не подходящие для мирной беседы предметы. Одним из них она едва не проломила мужу голову, после чего тот с приличной шишкой в области лба отправился искать правды у французского короля. Тот, оценив ущерб и уяснив ситуацию, объявил Филиппа Эльзасского полноправным хозяином владений взбалмошной и неуравновешенной супруги. Изабелла, полная обиды, бросилась искать утешения на стороне. Может, это ее муж виновен и с другим мужчиной у нее получится? Желающие обладать телом графини Эльзасской составили список и строго вели его очередность, предупредив ее об этом, но ей было все равно. Она мечтала забеременеть, от кого – уже неважно.

Прошло еще два года – результат оставался тем же. Один из любовников графини предположил порчу. Порчу? О чем это он? Всплыла история многолетней давности. Как-то на утренней прогулке Изабелле встретилась немолодая уже женщина, с тяжелой походкой, с усталым видом; лицо худое, глаза мокры от слез. Поклонилась госпоже, попросила подать Христа ради. Изабелла поморщилась: грязная, неумытая нищенка перед ней, одета небрежно, да и ведет себя не так, как ей, графине, представлялось.

– На колени, слякоть! – крикнула она. – Не видишь, перед кем стоишь?

– Больно моим коленям, госпожа, – пролепетала женщина, силясь все же подогнуть ноги. – Не заставляй меня, боюсь, не подняться мне тогда.

– А тебе и не надо! Вошь должна ползать по земле.

– Но ведь и ты состаришься когда-нибудь. Что, если и тебе скажут так же? – возразила нищенка.

– Ты еще вздумала разговаривать со мной, мерзкое отродье! – вскричала графиня и полоснула женщину плеткой. – Это тебе на память, будешь знать впредь, как разговаривать с господами.

Нищенка вытерла кровь, подняла сверкнувшие обидой глаза на всадницу и произнесла, точно вещий ворон каркнул:

– Осудишь того, кто грязнее и несчастнее тебя – будешь оставлена Богом.

Графиня, делано рассмеявшись, дала шпоры лошади и умчалась. Ее провожатый, чуть замешкавшись, успел услышать как женщина, поглядев вслед всаднице, негромко прибавила:

– Да наградит тебя твой бог бесплодьем. Так сказал мне Мерлин.

Теперь Изабелла вспомнила. Сжала кулаки, зубами заскрипела. Проклятая ведьма! Это все она. И угораздило же встретиться с ней! Увидела бы ее сейчас – велела бы пополам распилить. Да сколько лет уж минуло… Нет той нищенки, поди, в живых, это как бог свят.

Но не изменить предначертанного судьбой. Знать, и вправду с колдуньей повстречалась. Теперь мало того, что без детей, – и земли отнял муженек, под себя сгреб. Ничего у нее не осталось. За доказательством далеко ходить не надо. Пять лет назад отправился граф Фландрский в Святую землю – поклониться Гробу Господню, на Голгофе молитвы прочесть. С женой даже не простился. А наследниками своими на непредвиденный случай оставил сестру Маргариту и ее второго мужа – Бодуэна V графа Эно.