Медвежий сад - Наталья Солнцева

Шубин проигнорировал ее вопрос и сказал:

– Могильщик! Это ты верно подметила… Но не убийца.

До такси оставалось несколько шагов, и он на ходу поцеловал Алю в горячую щеку. Роднее у него никого не было. Не важно, что они разошлись. Еще не все потеряно. Он сможет объясниться.

– Ты скрытный, – бросила девушка, отклоняя его второй поцелуй. – До сих пор не признался, куда пропал тогда, почему перестал звонить.

– Я даже номер поменял. Думал, решу свою проблему, и будет мне счастье. Только от судьбы не уйдешь.

Аля не сказала, сколько ночей проплакала в подушку, перебирая причины внезапной разлуки. Пусть не думает, что она страдала.

– Я считал, к прошлому возврата не будет… Ты меня не простишь.

– А что, теперь твое мнение изменилось?

– Может, дадим друг другу еще один шанс? – прошептал Шубин, открывая перед ней дверцу такси. – Поехать с тобой? Я ненадолго. Проведу тебя до дому, сбегаю в аптеку за лекарствами.

– Спасибо, это лишнее. У меня все есть.

Он не настаивал. Дал водителю деньги за проезд и назвал адрес Али. Она поправила шарф на шее и с облегчением откинулась на спинку сиденья. Разговор с Шубиным утомил ее. В голове бродили мутные, тяжелые мысли. Аля была уверена, что он неспроста не пришел вовремя на условленное место. За этим кроется нечто ужасное! Шубин стал другим, более замкнутым и сосредоточенным, в его глазах поселился страх.

Аля проваливалась в болезненный морок, приходила в себя и вновь проваливалась в темную глубину, кишащую призраками. Вот они с Шубиным идут по узкому туннелю, в свете фонаря копошатся непуганые крысы, где-то в толще породы гудит поезд метро, журчит вода…

«Не бойся, – говорит он. – Я же с тобой!»

«Ты меня бросил, Паша…»

«Ты всегда говорила, что истинная любовь выдержит все испытания…»

«Я заблуждалась насчет тебя».

«Дай мне время, чтобы я мог исправить свою ошибку!»

«Разбитый сосуд уже никогда не будет прежним, даже если его склеить…»

«Я докажу тебе обратное, – уговаривал ее Шубин. – Верь мне, Аля. Я тот, кто тебе нужен…»

Она наткнулась на что-то мягкое и вскрикнула. Это был труп молодого мужчины с дыркой в груди.

«Смотри, как он хорош собой, – пробормотал Шубин, опускаясь на корточки возле убитого. – Его закололи! Это не твоих рук дело? Я сам обучал тебя приему, как ударить прямо в сердце… Помнишь?»

«У меня не получалось, Паша».

«Если правильно накачать мышцы, силы хватит даже у женщины…»

Пока они препирались, мертвец открыл глаза, поднял руки и схватил Алю за горло, медленно сжимая пальцы. Она отбивалась, хрипела, а Шубин не пошевелился, чтобы помочь…

* * *

Варламов давно так не волновался. Он не мог усидеть на месте и вышагивал по кабинету взад и вперед. Странные и жаркие мысли одолевали его. С одной стороны он хотел видеть Ларису, с другой – опасался ее проницательности.

– Я же не верю, что она видит меня насквозь? – пробормотал он.

Картина «Медвежий сад», подсвеченная настенным светильником, казалась Варламову незнакомой и пугающей. Как будто он впервые рассмотрел ее как следует. Покойный Гаранин изобразил на холсте сражение английских гладиаторов семнадцатого века, снабдив жанровую сценку тайными символами и замысловатым орнаментом.

«Что это значит, Игорь? – спросил он, указывая на сплетения линий, черточек и завитков. – Твой боксерский мозг еще способен разгадывать загадки?»

«Обижаешь, – хохотал Варламов. – Я не глупее тебя. Правда, не употребляю наркотики, поэтому мое сознание работает в обычном режиме».

«В этом-то и проблема. В обычном режиме мои полотна воспринять невозможно».

«Да ладно!.. Твои художества трактуют кто во что горазд. Сколько людей, столько и мнений. Я слышал такую ахинею, на трезвую голову не придумаешь!»

«Видеть дальше собственного носа – привилегия избранных! – шутил художник. – Твоя беда, Игорь, что ты к ним не относишься. Это особая каста существ, которые… Впрочем, ты все равно не поймешь».

Варламов остановился напротив «Медвежьего сада» и пристально уставился на холст. Только сейчас он задался вопросом, а что имел в виду Гаранин, когда сказал «твоя беда»?

Художник уже по ту сторону занавеса, до него не доберешься, чтобы спросить. Неужели Лариса относится к той самой «касте избранных», о которых тот говорил? Любительница призовых боев… Черта с два! Ее привлекает совершенно иное.

Варламов ждал гостью, но все равно вздрогнул, когда она постучала, и поспешил к двери.

Лариса великолепно выглядела в светлых брюках-бананах и сиреневом кардигане. Длинные серьги, яркие браслеты на узком запястье, мягкая кожаная сумочка. Этот наряд и украшения влетели ей в копеечку. Но на бизнес-леди она не похожа. Значит – у нее богатый муж или любовник.

Она сразу заметила поджившую царапину на его выбритой щеке.

– Хотите, я угадаю, кто вы? – напряженно улыбнулся Варламов.

– Попробуйте, – смело кивнула она.

– Вы обманщица…

– Это комплимент? Или мне стоит обидеться?

Ларису не задели его слова. Скорее удивили. Он пытается перехватить инициативу, вывести ее из равновесия и заставить проколоться.

– Не на ту напали, сударь!

– Сударь? Меня так еще ни одна женщина не называла, – заметил хозяин фитнес-клуба, приглашая ее за столик. – Ваш кофе!.. Я приготовил его собственноручно.

– При помощи кофемашины? – рассмеялась она.

– Вы провидица, – Варламов коснулся пальцем своей царапины. – Может, скажете, где я приобрел эту травму?

– Это след от… холодного оружия. Вы участвовали в драке.

Он побледнел и сделал шаг назад. Гостья прошла проверку блестяще, и это насторожило его.

– Ну как, я обманщица или провидица? – прищурилась Лариса. – Будут еще вопросы?

– Где я провел нынешнюю ночь?

Опрометчивые слова сами слетели с уст Варламова, ничего не попишешь. Гостья пожала плечами.

– Вряд ли вам понравятся мои догадки.

– А все-таки! – допытывался он, почему-то чувствуя себя раздетым догола.

– Я пришла полюбоваться картиной, а не смущать вас подробностями ваших ночных похождений.

– Я закаленный. Рискните!

– Вы не пожалеете? – улыбалась Лариса. Серьги с крупными аметистами покачивались в ее ушах, завораживая собеседника. Это была фирменная бижутерия, которая стоила дороже, чем иная ювелирка. Варламов знал цену таким вещам.

Он с трудом отвел глаза от камней и принужденно улыбнулся. Зрители амфитеатра взирали на него с картины, отвлекшись от боя, и чего-то ждали. Варламов тряхнул головой, избавляясь от наваждения. В ту же секунду «Медвежий сад» обрел свой обычный вид.