Ликвидатор. Темный пульсар - Александр Пономарев

Перед тем как отправиться к схрону, я залез в коммуникатор Сандерса. Мои надежды не оправдались: кроме боевой задачи и координат места эвакуации в памяти прибора ничего не оказалось. Я шагнул на самодельный мостик, добрался до валуна, тремя ударами приклада превратил электронное устройство в груду бесполезных обломков, смахнул их в чёрную воду и перебрался на тот берег.

Пока шёл к деревне по заросшему бурьяном полю, всё думал о том, как американцам удалось нацепить на меня маячок. После смерти Насти я ни с кем не общался, да и до этого с иностранцами дела не имел, не считая туристов. Сандерс мог закрепить на мне маячок во время своего первого визита в Зону, но тогда бы он так не удивился, увидев меня. Да и комбез тот, что был на мне во время экскурсии, в лагере остался, сейчас на мне был модернизированный «варяг», некогда подаренный Семакиным.

Возле могильного креста, на перекладине которого висел старый противогаз, я остановился на мгновение, привычно пожелал неизвестному бродяге хорошей охоты в чертогах Тёмного Сталкера и повернул к полупрозрачной рощице. Через десять минут островок из тонких осинок остался у меня за спиной. Впереди маячили полуразрушенные дома и ржавый, криво стоящий резервуар для воды. Вихрь из растительного мусора, птичьих перьев и сухих ягод кружил рядом с раскидистым кустом шиповника. Я взял правее, обходя большую «круговерть», и зашагал к деревне, хрустя ломкими кустиками бурой травы.

Мысли о слежке за мной не давали покоя, и я принялся дальше шевелить извилинами. По всему выходило, что маячок был установлен в моём комбинезоне уже тогда, когда партия «варягов» прибыла в научный городок. Кстати, Семакин хвастался, что защитные костюмы были приобретены на деньги Международного Института Исследования Зоны и предназначались они как для штатных и внештатных сотрудников научного городка, так и для военных сталкеров. Можно было бы заподозрить профессора в сговоре с американцами, но Семакин не давал мне какой-то определённый комбинезон, я выбрал его сам. Выходит, маячки были вшиты во всю амуницию из той партии, а значит, американцы отслеживали все перемещения сотрудников института и военсталов. Наверняка у них имелся и доступ ко всем файлам в компьютерах учёных. Иначе откуда бы они узнали о работах профессора и его намерении уничтожить «чёрный тюльпан».

В том, что дело связано именно с «тюльпаном», я нисколько не сомневался. Если учесть, какие деньги зарабатывали заокеанские корпорации на торговле оружием и военной техникой, созданных с использованием артефактов, да и просто при продаже найденных тут приблуд, становилось ясно, зачем они разгромили научный городок и решили избавиться от меня. Им плевать было на то, что здесь гибли люди, а Зона росла, как раковая опухоль. Их интересовала только прибыль. Уничтожение «тюльпана» могло привести не только к уменьшению Зоны или даже её исчезновению (хорошо бы!), но и к сокращению добычи артефактов и, как следствие, к падению доходов, что для толстосумов равносильно смерти.

Я ускорил шаг. «Надо быстрее избавиться от комбинезона, ведь тем, кто послал Сандерса за мной, наверное, уже известно о провале миссии, а значит, по мою душу отправили новый отряд», – размышлял я на ходу.

Под ногами застучал старый растрескавшийся асфальт, зашуршали коричневые лодочки прошлогодней листвы. Когда-то в деревню вела ровная асфальтированная дорога с рядами пирамидальных тополей вдоль широких обочин. За годы забвения природа постаралась максимально уничтожить оставленное человеком наследие. Бесхозные деревья изрядно вымахали, толстые корни взбугрили некогда ровное покрытие и местами торчали уродливыми горбами, норовя не вовремя подвернуться под ноги. Гибкие тычины тощих деревцев и кустарников росли прямо из трещин разбитой дороги, продолжая начатое зелёными исполинами дело.

Я перешагнул через лежащий поперёк дороги деревянный столб с обрывками проводов и через несколько минут вошёл в деревню. С обеих сторон потянулись полусгнившие заборы, за которыми прятались дома без окон, дверей и зачастую без крыш. Почти все постройки в деревне были из дерева, не считая двух кирпичных домов в центре посёлка. К одному из них я и держал сейчас путь.

В деревне царили умиротворение и покой. Если бы не выглядывающие из-за кустов разрушенные постройки и встречающиеся местами ржавые скелеты машин, она вполне могла бы сойти за курортный посёлок перед началом туристического сезона.

В тихом шелесте листвы неожиданно раздался громкий металлический стук. Потом послышалось ещё несколько звонких ударов – как будто неподалёку звонил колокол. Я проследовал мимо развалин сарая и деревянного дома с остатками некогда выкрашенных в синий цвет досок обшивки, свернул в заросший ольшаником проулок и вышел к накренившейся в сторону водонапорной башне. Обрывки тросов болтались на ветру и стучали по железному боку инженерного сооружения, производя тот самый металлический звук.

Теперь от цели меня отделяла всего лишь небольшая площадь, густо заросшая травой и упругими ветками молодой древесной поросли. Кустарники и молодые деревца облюбовали даже две легковые машины, трактор и автобус, что прочно вросли колёсами в землю рядом с выходящими к площади развалюхами.

Нужный мне дом находился левее рыжего «москвича». Часть стены от угла до первого окна здания отсутствовала. Отдельные кирпичи вместе с целыми кусками кирпичной кладки валялись на земле. Бело-розовые цветы на тонких нитях вьюна украшали живописную груду обломков, придавая ей слегка легкомысленный вид. В пробоине виднелась часть комнаты с остатками обоев на стенах и угол кирпичной печи с пятнами побелки на растрескавшейся штукатурке. С потолка свисал наполовину оторванный лист ДВП с островками чёрной плесени на декорированной под дерево лицевой стороне. Он покачивался на ветру, поскрипывая трущимися о соседние листы потолочной отделки краями.

Неожиданно из-за старой легковушки с лаем выскочили «слепыши». Собак оказалось не так и много: всего три облезлые суки и один хромой кобель. Короткая очередь охладила пыл мутантов, правда, не всех. Пегая псина с колтунами свалявшейся шерсти на впалых боках и гноящейся мордой – по-видимому, главная в стае – прыгнула на меня. Остальные ждали, чем закончится этот прыжок, в равной степени готовясь удрать или прийти заводиле на помощь.

На этот раз я посчитал лишним тратить патроны, отскочил в сторону и так сильно ударил тварь ногой в бок, что услышал, как хрустнули её рёбра. Собака взвыла, грохнувшись на землю, потом с трудом поднялась и поковыляла прочь, скуля и униженно опустив хвост. Её сородичей как ветром сдуло.

Держа автомат наготове, я добрался до заветного дома, обогнул затянутую вьюном груду обломков и сквозь пролом вошёл внутрь. Под ногами протяжно запели половицы, захрустела кирпичная крошка, заскрипели осколки выбитых стёкол. Вход в подвал находился в кухне, от которой меня отделяла комната с остатками мебельного гарнитура и маленькая спальня с погнутой сетчатой кроватью возле дощатой стены. Стараясь не ступать на кучи мусора и принесённую ветром сухую траву, я двинулся к двери в межкомнатной перегородке.

Дверное полотно со следами белой краски на рассохшихся досках со скрипом поплыло в сторону. В проёме возникла долговязая фигура в чёрном плаще с надвинутым на глаза капюшоном: тёмные штаны заправлены в высокие ботинки на толстой подошве, в руках обрез с потёртым прикладом. Заметив меня, бандит вскинул оружие, но я оказался быстрее. «Калаш» сухо закашлял, выплёвывая тёмные облачка сгоревшего пороха. Пули ударили мародёра в грудь. Он выронил ружьё из ослабевших рук и рухнул на пол лицом вниз.