"Тигры" в снегу. Мемуары танкового аса - Альфред Руббель

В нашем батальоне было принято, что офицеры тоже брались за дело. В бою задачами водителя было не только вести танк тактически грамотно, но и наблюдать за ходом боя.

Наш водитель Вальтер Эшриг на протяжении всей войны делал это спокойно и уверенно, он был выше всяких похвал.

Вторым по важности человеком в танке был наводчик. Это был человек, от которого зависело, будет ли в бою полностью раскрыт потенциал нашего оружия или просто будет устроен халтурный фейерверк. С уважением я вспоминаю наводчика Вальтера Юнге, которого мы предпочитали всем остальным, его больше нет с нами.

За 13 месяцев, которые мы вместе провели в 114-м, потеряв два «Тигра» от действий противника, к счастью, без потерь для экипажа, он стал мастером своего дела, хотя сначала в него никто не верил. Кроме его молниеносной реакции и мгновенного понимания намерений командира танка, его соратники имели в его лице всегда готового помочь и веселого товарища.

Я прошу прощения у всех командиров танков, заряжающих и радистов за то, что поставил их значение ниже значения водителя и наводчика. Это опыт моих 37 месяцев на фронте. Это прописная истина, но я должен сказать, что радист и заряжающий — это становой хребет танка. Наш заряжающий в 114-м, Йохан Штромер, был человеком, которому чужда всякая спешка. Но в бою было совсем по-другому! Он заряжал тяжелые, около 20 килограммов, 8,8-сантиметровые снаряды с такой скоростью, что наводчик очень редко должен был его ждать.

Иногда я не мог понять, откуда он берет снаряды. Но однажды, во время отступления от Харькова в августе 1943 года, у Мерефы, оказалось, что в резервной боеукладке под полом башни находятся бутылки с известным харьковским «шампунем».

У радиста был отдельный статус в экипаже танка. В бою он был нужен только от случая к случаю, в принципе бой можно было вести без него. Но из-за постоянного прослушивания радиопереговоров он был очень полезным источником информации.

Страстно желанное свидетельство об освобождении из американского плена Альфреда Руббеля — датировано 21 марта 1946 года.

На обратной стороне свидетельства об освобождении из американского плена стоит дата и отпечаток пальца Альфреда Руббеля.

10 мая ближе к вечеру опушка леса у деревни Добруш опустела. После последнего построения и роспуска каждый был предоставлен самому себе. Мы последовали совету пересекать американские заградительные линии пешком и маленькими группами, хотя известно выражение, что танкист теряет в своей самооценке ровно столько, сколько пройдет пешком. К сожалению, немногие товарищи последовали этому совету. Они поехали дальше на запад и в горной местности с плохой видимостью были захвачены американцами. За свое легкомыслие они расплатились русским пленом. Я пошел с маленькой группой солдат. У меня был запас продовольствия, карта, бинокль, компас и пистолет. Вечером, было еще светло, мы увидели первую заградительную линию, она шла с севера на юг, вдоль дороги Прахатитц — Кристианберг. На кладбище в Оберхайд мы дождались темноты и попытались определить количество и местонахождение постов. Американцы сделали это для нас простым. Они ездили на джипах с полным светом. На постах они останавливались и болтали. В лучших традициях пехотной тактики мы подползли к дороге. К сожалению, перед ней была канава. Препятствие в один метр высотой мы преодолели прыжком, не без шума, и промчались мимо американского караульного. В испуге он смог только что-то пробурчать и только спустя некоторое время бесцельно и безрезультатно выпустил нам в спину магазин своего пистолета-пулемета. Первый шаг к свободе удался. К сожалению, в темноте у дороги я неудачно зацепился за сук и потерял мои продукты и бинокль. Нашу группу мы найти не смогли, со мной остался только «Буби» Бёлер из 3-й роты, которого так прозвали из-за его еврейской внешности. Ночь, которую мы провели, спрятавшись под елью, была очень холодной. Кроме легкого темно-серого танкового комбинезона, у нас не было никакой теплой одежды. В тихие дни в Сочерле я читал «Высокий лес» Штифтера. Теперь у меня целыми днями была возможность видеть его описания Богемского леса своими собственными глазами. Мы пересекли горный массив Кубаны [Боубин], высотой 1100 метров, частично покрытый липким снегом. Здесь, в лесу, мы были в безопасности. Американцы очень неохотно покидали дороги и выходили из джипов. Наши желудки начинали урчать. Здесь и там мы встречали хутора, где нам давали немного еды. Потом мы спустились в цивилизованную местность и оказались недалеко от Цвизеля в Бухенау.

Наша группа выросла, ко мне, как обладателю компаса и карты, присоединились солдаты из других частей. После 100-километрового марша по бездорожью нам нужен был отдых. Деревня была переполнена беженцами, мы ненавязчиво смешались с ними. В замке графов Экс мы смогли переодеться в гражданское.

Мирное настроение в последние недели войны батальона в районе боевых действий Австрия — Венгрия.

Список дней боев Альфреда Руббеля в танке, который послужил основой для его награждения значком за танковый бой третьей степени.

Заявка на награждение Альфреда Руббеля значком за танковый бой второй степени. Сам Альфред Руббель в это время находился в лазарете.

Студийная фотография лейтенанта Альфреда Руббеля, снятая в декабре 1944 года. К сожалению, это фото плохо сохранилось.

Этим с юмором составленным месячным отчетом, нарисованным лейтенантом Линссером, 3-я рота поздравила своего командира обер-лейтенанта Рихарда Фрайхерра фон Розена, который лежал раненый в лазарете в Прессбурге (Братислава), с награждением его Немецким крестом в золоте. Здесь левая половина и разъяснение к обеим частям.