Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Джадсон Пентикост Филипс

Сатанинская сила Великого человека начнет действовать ровно в десять в этот понедельник и будет длиться до утра следующего воскресенья, когда измотанная команда официантов, их помощников и портье приступит к разборке завалов, оставшихся в бальном зале отеля после двухсот пятидесяти гостей.

Господин Пьер Шамбрен испытывал напряжение, не нервничал и ни в коем случае не трусил. Он был на войне отличным солдатом, потому что не числился среди геройствующих болванов, не принимавших в расчет риск и бездумно бросавшихся навстречу опасности. Благодаря живому воображению он мог предвидеть опасность, и, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, требовалось истинное, а не показное мужество. А работая управляющим отелем, оказывался в различных ситуациях, требовавших такта и железной выдержки. Несмотря на репутацию шикарного отеля высшего класса в Нью-Йорке, «Бомонт» сталкивался с теми же проблемами, что гостиницы более низкого уровня. Пьяницы, отказывающиеся платить, девицы по вызову – самые дорогие в городе, но тем не менее проститутки. Бесконечные вздорные, необоснованные жалобы, самоубийства, сердечные приступы пожилых господ и капризы престарелых вдовствующих аристократок, таких богатых, что они сами не знают, сколько у них денег. Придурки вроде грека на двадцать четвертом этаже, который исхлестал плеткой двух привязанных к спинке кровати девиц, и это сошло бы ему с рук, если бы не захотел присоединить к своим садомазохистским трофеям еще и ни в чем не повинную горничную. Шамбрен справлялся с такими и многими другими проблемами с безупречной деловитостью. Но праздник Великого человека – это совершенно иное дело!

В отеле «Бомонт» клиентам уделяют особенное внимание не для того, чтобы заслужить благодарность, а чтобы выудить у них долларовые купюры. Великий человек выложил за свои восьмикомнатные апартаменты 194 000 долларов, а ежегодный счет за обслуживание составлял 32 000. Поэтому отель и его персонал сносили его изощренные ходки и величали «сэром», даже если в уме не испытывали никакого уважения.

Шамбрен, ясно представлявший, что готовит ему и его людям грядущая неделя, закурил египетскую сигарету и посмотрел в широкое окно своего кабинета на Центральный парк. Он был смугл, невысок и крепко сбит. Под глазами темные круги, взгляд то жесткий, как у часто выносящего смертный приговор судьи, то с неожиданными искорками юмора. Француз по рождению, он приехал в Штаты маленьким мальчиком и мыслил как американец. Учеба гостиничному делу привела его обратно в Европу. Он свободно говорил на нескольких языках, мог при случае козырнуть европейским лоском, но думал на американский манер.

– Шваль! – бросил он зеленым акрам Центрального парка.

Существовали две чувствительные области, которые заслуживали беспокойства. Шамбрен повернулся на вращающемся кресле и поднял трубку с одного из нескольких телефонов на столе.

– Слушаю.

– Это мистер Шамбрен, Джейн. Могу я поговорить с миссис Уич?

– Соединяю, сэр.

Шамбрен слегка улыбнулся. В прежние времена телефонистки коммутатора отвечали клиентам фразой: «Чем могу служить?» Результат иногда обескураживал. Постояльцы требовали: «Лети-ка ты, крошка, в номер 2404. Но только если блондинка и с хорошей фигуркой». Отвечать «слушаю» оказалось безопаснее.

Старшая телефонистка миссис Уич была крупной, грудастой, по-матерински заботливой женщиной. Она гордилась деловитостью, тактом и приземленной искушенностью своих девушек. Притом что примерно восемьдесят процентов проживавших в отеле мужчин изменяли здесь своим женам, прием звонков и сообщений требовал неприличной осведомленности о многих закоулках личных жизней.

– Доброе утро, мистер Шамбрен, – произнесла миссис Уич.

– Приятное утро.

– Согласна, мистер Шамбрен.

– Как бы нам его не испортили.

– Насколько мне известно, жалоб не поступало. По моим сведениям, вчера мы обработали тысячу сто звонков и не допустили ни одной ошибки.

– Сегодня ваши сведения будут не такими оптимистичными. Вы сидите?

– Прошу прощения?

– Вы сидите, миссис Уич?

– Да, сэр.

– В субботу Великий человек устраивает праздник по поводу своего дня рождения. Колеса закрутятся в десять часов. Предлагаю назначить одну девушку заниматься всеми звонками как в пентхаус М и из него, так и мистера Амато.

– Субботний вечер… – Голос миссис Уич дрогнул.

– Не так много времени для такого рода попойки. Провода раскалятся добела. Вы уж расстарайтесь, миссис Уич.

– Это моя работа, мистер Шамбрен.

– И вы с ней прекрасно справляетесь. А теперь, будьте добры, соедините меня с мистером Амато.

– Сию минуту, мистер Шамбрен.

Менеджер отеля затушил сигарету в стоявшей на столе бронзовой пепельнице. Он делал это медленно, погруженный в свои мысли.

– Организатор банкетов, – послышался веселый, неунывающий голос.

– Амато? Это Шамбрен.

– Доброе утро, мистер Шамбрен. Хороший сегодня день.

– Вероятно. Амато, я нашел на столе записку от Великого человека из пентхауса М. Он решил отпраздновать в субботу день своего рождения в бальном зале и пригласить двести пятьдесят человек.

– В эту субботу?

– Да.

– О господи!

– Вот именно.

– О господи!

– И вот теперь я собираюсь к вам в кабинет, Амато, чтобы несколько мгновений подержать вас за руку перед тем, как вы отправитесь к десяти на аудиенцию к его величеству.

– О господи!

– Я уже иду, Амато. А пока еще в пути, примите что вы там пьете от нервов и запейте бромозельцером. Если наблюдать, как вы каждый день в девять тридцать принимаете лекарство, то сам начинаешь дергаться.

– О господи! – повторил Амато, словно ничего не услышав.

С четвертого этажа, где был расположен его кабинет, мистер Шамбрен спустился в вестибюль отеля на лифте. Натренированный глаз почти подсознательно выхватывал и анализировал детали окружающего. С газетным киоском все в порядке. Экспозицию на витрине в здешнем филиале «Тиффани» со вчерашнего дня поменяли, и она приковывала к себе взгляд. На витрине магазина «Бонуит» вместо вечерней одежды появились лыжные костюмы. Стоявший у первой группы лифтов штатный детектив Джерри Додд приветливо кивнул. «Ищейка» или «легавый» – такие слова были в «Бомонте» табу.

Шамбрен остановился у конторки, где его встретил широкой улыбкой ответственный за предварительное бронирование мистер Аттербери.

– Все расхватали, кроме двух вип-номеров, – доложил он. Эти номера держали в резерве на случай неожиданного приезда важных персон. Их отдавали лишь по распоряжению Шамбрена или владельца отеля Джорджа Баттла. Но поскольку тот постоянно жил на Французской Ривьере, где, как говорилось, пересчитывал свои капиталы и никак не мог закончить, номера были в полном ведении Шамбрена.