Легенда о свободе. Крылья - Анна Виор

– Прибуду незамедлительно, да горит пламя Верховного! – тихо произнес Ото стандартный ответ.

Мальчик Китос снова кивнул и вышел.

Верховный созывает Совет. Скорее всего, в Аре что-то пошло не так. Эниль слышал, что тарийские силы движутся слишком медленно, а Хокой-То, напротив, бодро преодолевает последние мили, отделяющие его от тарийской границы. Он уже захватил столицу Доржены, сметя не только защитников, но и присланные им на помощь еще ранее тарийские части.

Неужели дело дошло до того, чтобы ставить на голосование направление туда Золотого Корпуса?

Кими тоже выглядел встревоженным; слишком много лет он провел рядом с Энилем, чтобы не понимать, что происходит. Старый слуга, не спрашивая, полез в специальное отделение шкафа, доставая одежды Советника Малого Совета. Он молча облек Ото в синюю мантию с вышитыми по подолу и вдоль манжет золотыми символами: волнистые линии – потоки Силы, вздымающиеся язычки – пламя Дара. Он стянул мантию на талии широким золотым поясом и застегнул пряжку. Эта пряжка тоже работы Мастера Фаэля. Изготовленная из золота и обильно инкрустированная драгоценными камнями, подобранными по цветам, она была выполнена в форме разворачивающегося свитка – символа Мастера Толкователя. Когда в Городе появился Одаренный Ювелир, которые были редки почти так же, как Мастера Огней, Советы, сначала Малый, а потом и Большой, просто завалили его заказами, которые тот, как служитель Тарии, должен был выполнять бесплатно в порядке значимости.

Сначала Фаэль сделал перстни для Советников из Семи. Древние радужные камни, обязательный атрибут члена Малого Совета, который тот не снимает почти никогда, обрели новую оправу, и каждый, кто надел на палец новый перстень взамен старого, сразу почувствовал разницу, и не только в том, что оправа Мастера Фаэля излучала тепло; его изделия усиливали яркость Дара. Это, несомненно, полезное свойство подвигло Советников снова обратиться к Ювелиру Силы. Ему были заказаны пряжки на пояса с символами Пути Дара каждого из Семи. Позже он создал еще множество подобных пряжек, для которых пока не нашлось хозяина, как бы на будущее, когда Мастер в Совете с одним направлением Пути сменится другим.

Ювелир Фаэль изготовил даже пряжку с пламенем, выложенным яркими рубинами, и сверкающей бриллиантами молнией для Мастера Огней, надеясь, что когда-нибудь такой появится и займет законное свое место в Совете. Под конец он также создал пряжку в виде крылатого человека, с мечом разрушения в одной руке и Светом созидания в другой. Работа, безусловно, была восхитительной. Ото, когда увидел ее, не мог налюбоваться: черты лица из золота – словно живые, вделанные камни – часть одежды, а не просто украшения, меч в несколько дюймов длиной выполнен так точно, что, казалось, Фаэль не сделал его, а уменьшил настоящий; на крыльях можно разглядеть каждое перышко. Эниль преклонялся перед талантом Ювелира, но в пряжке для Мастера Путей не было необходимости, это лишь прихоть художника или прихоть его Дара.

Что-то слишком часто в последнее время он вспоминает Мастера Фаэля… Ото коснулся пряжки и почувствовал тепло и вдохновение Силы, как обычно.

Осталось только повязать д’каж. Слуга с молчаливым торжественным почтением вынул синюю налобную повязку из специальной шкатулки. Древние символы Силы Пути Мастера Толкователя переливались мягким золотым светом на синем фоне. Повязка легла на лоб Ото приятной бархатистой замшей, и он прикрыл глаза от радостного ощущения, которое всегда при этом, с того первого дня, как он впервые был назван Мастером Силы и повязал д’каж, наполняло его.

Мастер Толкователь Ото Эниль отправился на Совет Семи. Идти ему недалеко, всего лишь подняться на два этажа вверх, покинув сектор, отведенный для проживания Советников с семьями и их слуг. Сам Зал заседаний Малого Совета был не очень велик, но вспомогательные помещения – холлы, комнаты для ожиданий, комнаты для обсуждений и прочие – занимали большую половину этажа, вторая же половина отдана в распоряжение Верховного.

Ступая по коридору с аркообразным потолком, ярко освещенным знаменитыми тарийскими негаснущими светильниками, созданными давно Мастерами Огней, Ото не переставал предпринимать попыток привести в порядок свои мысли, связать как-то в единую логическую цепочку, а если и не связать, то разложить по своим полочкам: пророчества неизвестного автора, войну с Арой, видение женщины, бредущей по бесконечным снегам, внезапный созыв Совета…

В Зале заседаний Совета Семи все было как обычно. Круглый стол с семью совершенно одинаковыми стульями вокруг, и одним, отличающимся от остальных богатством резьбы, украшениями и размерами. Советникам за этим круглым столом не предназначалось какое-то конкретное место, они могли выбирать любое и занимать любой понравившийся свободный стул (кроме отведенного для Верховного, конечно), могли менять свои места на каждом новом заседании. Но за те долгие десятилетия, что каждый из них провел в Совете, они успели привыкнуть к определенным местам, и любой Советник мог с первого взгляда сказать, кому принадлежит тот или иной стул, не отличавшийся от других ничем для человека постороннего.

За столько лет привычки въедаются и в кожу и в душу.

Верховному отводилось почетное место, как Председателю Совета. Хотя в состав Семи он не входил и многие вопросы могли решаться без его присутствия, поэтому частенько это инкрустированное рубинами и топазами шикарное кресло, с изящной резьбой в духе Одаренных, более походившее на трон, пустовало. Но не сегодня. Сегодня заседание Совета не начнется, пока Верховный не воссядет на свое место и пока, прежде этого, не соберутся не менее шести членов Малого Совета.

Ото не был первым, вошедшим в Зал, Советник Годже Ках уже нервно прохаживался, заложив руки за спину, взад и вперед по свободному пространству за спинками стульев. Невысокий и худощавый, чрезмерно подвижный, с беспокойно бегающими глазами, Ках казался мальчишкой, а не человеком, разменявшим вторую половину трехсотлетней жизни Одаренного. В его светлых волосах, заплетенных в косу, обернутую несколько раз вокруг его шеи, словно шарф, не заметно седины. Он резким движением кивнул вошедшему Ото и продолжил свое хождение.

Здесь же, опершись на спинку стула, стоял Советник Годе Майстан, в противоположность Каху – спокойный, как дерево. Его каштановые пополам с серебром волосы заплетены замысловатым способом в очень широкую, но не длинную косу, отросшие локоны для такого плетения предварительно складывались втрое. Мастер Майстан благодушно смотрел перед собой немигающим взглядом голубых водянистых глаз; заметив Эниля, он медленно и изящно поклонился. Майстан держал свою голову, как обычно, высоко поднятой, и Эниль подозревал, что это тяжесть волос тянет вниз его затылок и задирает подбородок.

Хорошо растущие волосы – еще одно преимущество Одаренных над простыми людьми. За долгие годы жизни Ото Эниль не встретил ни одного лысого или плешивого, отмеченного Даром. Наверное, обычай этот – отращивать себе волосы всю жизнь со дня первого проявления Силы – еще один способ показать свое превосходство, несмотря на то, что Одаренные должны были посвятить свою жизнь смиренному служению людям. С другой стороны, благодаря необычайно длинным волосам. Одаренного легко узнать в толпе, особенно мужчину. Конечно, многие ограничивались длиной до пояса или чуть пониже бедер, укорачивая время от времени мешавшие комфорту отросшие волосы, Ото Эниль был в их числе, но встречались и такие, кто фанатично не позволял ножницам касаться своей головы и заботе о волосах посвящал немало свободного времени. Годе Майстан – Мастер Полей – был представителем как раз последних. И Ото надеялся, что пшеница на полях под воздействием его Силы растет так же густо и обильно, как и волосы у него на голове.