Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала - Борис Романов

Верить или не верить этим пророчествам — личное дело каждого. Во всяком случае, какие либо убедительные доказательства того, что они принадлежат Василию Блаженному (или иному известному провидцу), мне не известны.

Вернемся к событиям на Руси Ивана Грозного после смерти (в 1552 году) Василия Блаженного.

В 1558 году Иван IV начал Ливонскую войну, которая длилась пятнадцать лет и закончилась позорным для него Плюсским миром. Зачин войны был удачным: Алексей Басманов взял Нарву и Юрьев (Дерпт). Однако в начале августа 1560 года умирает любимая жена Ивана Васильевича Анастасия, и историки единодушно отмечают с этого времени новый этап его жизни, душевный переворот, быстрое перерождение в «грозного и кровавого царя языческого», в Ивана Грозного.

Недоброжелатели пустили слухи о «счаровании» царицы Сильвестром, и он тотчас был сослан на Соловки. Пострадали и другие друзья-реформаторы Ивана IV.

Как будто бес вселился в царя. Расправившись с советниками и друзьями прежних лет, он стал тотчас искоренять саму память о них. Что считалось раньше хорошим, теперь подвергалось осмеянию. На смену довольно скромному (по княжеским меркам) образу жизни пришли роскошные пиры и потехи, необузданное пьянство и похоть. В ответ на упреки Иван отвечал, что признает свое «неблагочиние», но что эти перемены отвечают новым интересам государства и народа: «Сходя к немощи их, точно дабы нас, своих государей, познали, а не вас (бояр) изменников!» Вот так! И в этот переломный момент, в 1562 году, послы константинопольского патриарха привезли в Москву решение Вселенского собора, подтверждающее право Ивана IV на царский титул. Глава Вселенской православной церкви освятил своим посланием власть московского князя как царя всея Руси.

Это был пик упрочения власти и успехов; в феврале 1563 года был взят в Литве крупнейший город того времени Полоцк. Но в том же году умер митрополит Макарий, который был последним нравственным авторитетом и сдерживающей силой языческих бесов души Ивана Васильевича. Началась дикая распря с боярами, полетели головы прежних друзей и верных воевод. Князь Андрей Курбский, один из лучших полководцев и ближайший советник царя, бежал через Чудь (где его ограбили до нитки) в Литву и поступил на службу к Великому князю литовскому.

Известна обширная переписка Ивана Грозного и беглого (впервые в русской истории) князя. Между прочим, в своих письмах Андрей Курбский называл царя «крокодилом», — а ведь это как раз антитотем месяца и дня рождения Ивана Грозного по авестийскому календарю! Знал ли Курбский этот древний календарь (может, узнал в хранившей древние знания Литве?), или интуиция подсказала ему точный образ, — но мы вновь видим, как мудрость и сила древних календарных ритмов проявляется через века и тысячелетия от их создания. Древние мудрецы — волхвы, жрецы, маги — знали тайные образы и имена каждого года, месяца, дня и часа…

Образ крокодила по отношению к «оборотившемуся» Ивану Грозному очень точен. Мы не будем пересказывать здесь хорошо известную историю второй половины его жизни и кровавые дела опричнины. Приведем только некоторые факты, касающиеся лично царя.

Всем известно его «сидение» в Александровской слободе в 1564–1565 гг., когда он покинул Москву после распри с боярами и перед лицом вражеского нашествия на столицу. Но не все знают, что Иван Грозный по крайней мере дважды вел переговоры с английским послом и представителем английских купеческих компаний в Москве Джеромом Горсеем и переписку с королевой Англии Елизаветой о том, чтобы бежать из Москвы «для сбережения себя и своей семьи… пока беда не минует, Бог не устроит иначе» [39], — в сентябре 1567 года и незадолго до своей смерти в 1584 году.

Дж. Горсей в своих «Записках» [11] свидетельствует, что Иван Грозный и столицу хотел перенести в Вологду, «чтобы, когда пробьет час, погрузиться на суда и спуститься вниз по Двине, направляясь в Англию, а в случае необходимости — на английских кораблях». Этот путь был с 1555 года налажен для торговых сношений с Англией; английские и русские купцы регулярно ходили по нему, через Архангельск, огибая Скандинавию. Боялся он недаром: тысячи и тысячи знатных фамилий были убиты («отделаны», как записывал он сам в своем «синодике») во времена опричного террора, разорены целые земли, десятки тысяч простых людей умерли с голода или бежали с насиженных мест. Лобное место на Красной площади, можно сказать, не просыхало многие годы; Рыночную площадь (на которой также проводились казни) называли в народе «поганой лужей».

Митрополит Филипп Колычев 22 марта 1568 года в Успенском соборе Кремля обличил царя в кровавых ужасах опричнины и, неслыханное дело, отказался благословить его!.. Как бы в ответ на обвинения митрополита публичные казни на площади сменились невиданным до тех пор маневром: следствия стали проводить в строгой тайне, а смертные приговоры выносились заочно. Осужденных же стали убивать дома или на улице, на трупе оставляли краткую записку.

Митрополиту была послана зашитая в кожаный мешок голова И. Колычева, его родственника. Вскоре опричники расправились и с самим Филиппом. В 1568–1569 гг. ко всем бедам добавились неурожайные годы, а в 1570 году еще и страшная чума. Мор был отмечен в 28 городах; в Москве эпидемия ежедневно уносила до тысячи жизней! В некоторых городах вымерла половина жителей. Как считают историки, трехлетний голод и эпидемия принесли гибель сотням тысяч людей. Царя же более всего в эти годы заботили подозрения в измене, поиски все новых и новых врагов.

В январе 1570 года Иван Грозный учинил самый страшный в истории Новгорода разгром. 8 января он с опричниками лично прибыл в город. Сначала опричники схватили новгородского архиепископа и ограбили его дом; затем подвергли грабежу Софийский собор, выламывая драгоценности даже из алтаря… Последующие расправы подробно описаны неизвестным новгородцем, автором «Повести о погибели Новгорода», которая сохранилась в составе новгородской летописи. Сравнительно недавно найден и немецкий источник — это письменные свидетельства очевидцев-немцев, бежавших за границу, и опубликованные в 1572 году во Франкфурте-на-Майне. Показания обоих независимых источников совпадают.

Опричные судьи добивались признаний в измене царю с помощью жесточайших пыток, жгли на огне «некоею составною мукою огненною». Замученных волокли санями к реке и спускали под лед. Летописец рассказывает, что зимой 1570 года опричники бросали в Волхов связанных по рукам и ногам женщин и детей, а другие с лодок топорами и рогатинами топили тех, кому удавалось выплыть.

Таким образом за две-три недели погибло примерно триста знатных семей. Под конец был устроен общегородской погром и грабеж на рынках и торгах. Ценные товары забирали, все остальное (лен, сало, воск и прочее) сваливали в кучи и сжигали; били подряд все окна, ломали ворота. Сопротивляющихся убивали на месте.

Разделавшись с Новгородом, опричное воинство двинулось к Пскову. Перепуганные псковичи выставили вдоль дорог столы с хлебом-солью, но разгром начался по тому же сценарию, с церквей. Однако внезапно погром был прекращен, и царь со своим воинством покинул город. Причиной тому стал псковский юродивый Николай Салос. Это по его совету псковичи не стали заранее бежать из города, а встретили царя хлебом-солью. Когда же это не помогло, юродивый преградил царю дорогу на одной из улиц, суя ему под нос кусок сырого мяса. Так как в это время был Великий пост, то Грозный сказал: «Я христианин, не ем мяса постом». Тогда Салос начал обличать царя: «Ты делаешь хуже, ты пьешь человеческую кровь», и далее поучал его «ужасными словами», грозил смертью сначала царскому коню, а затем и царю. Не слушая юродивого, Грозный велел снять колокол с Троицкого собора, — но в тот же час под царем пал конь. Пророчества Николая начали сбываться. Царь в ужасе покинул Псков.