Пятнадцать суток за сундук мертвеца - Фаина Раевская

Вот уж дудки, не буду просыпаться! Пусть этот голос еще что-нибудь приятное скажет.

— Я завтрак приготовил!

Странное дело: каждое утро Клюквина будит меня такими же словами, ну, или почти такими же. Но почему-то в Сашкином исполнении они мне нравились гораздо больше.

— А где Клавка? — полюбопытствовала я, сладко потягиваясь.

Сашка чмокнул меня в висок и рассмеялся:

— В ванной мокнет. Говорит: нервную систему успокаивает.

За завтраком Клавдия сидела хмурая, как осеннее утро. Зато у Сашки было великолепное настроение. Он то и дело подмигивал нам обеим, без причины смеялся и сыпал остротами. Наконец Клавка не выдержала:

— Сегодня что, в сумасшедшем доме день открытых дверей?

— Там, может, и день открытых, — добродушно отозвался Саня, — а вот у вас день закрытых. Я скоро отлучусь по делам, вы тут не скучайте. В большой комнате телевизор, видик, полно кассет. В общем, будьте как дома.

— А что с трупом Семена? Он так и будет в шкафу сидеть? — робко спросила я.

— Зачем же в шкафу? Люди Яши там уже побывали, труп забрали… Думаю, ваш покойничек уже в морге отдыхает. — Мы с Клюквиной изумленно переглянулись: вот это оперативность! Значит, Яша — человек серьезный. — Да, вот еще что, — вспомнил Сашка. — Поговорил я тут кое с кем. О Павле Леонидовиче. Хорошие новости, девчата. Вышли на заказчика. Убийца, разумеется, в бега подался, или его тоже ликвидировали. Вряд ли его найдут. А вот заказчик кое-что рассказал…

Я вскочила и обрадованно заскакала по столовой:

— Ур-ра! Я была уверена, что мы не убивали! Значит, мы уже не в розыске?

— Боюсь, радоваться еще рано. Убийца Николая пока не найден, так что подозрения с вас, увы, не сняты.

С сожалением вздохнув, я прекратила пляски, уселась и задала следующий вопрос:

— И что там про Пашу?

— Депутата одного он прижал. Тот с чехами на наркотиках был повязан…

— С чехами? — удивилась я. — А разве из Чехии к нам тоже наркотики везут?

Саня громко рассмеялся:

— Не-е, братья славяне здесь ни при чем. Хотя, кто знает? Чехами мы чеченов называем. Армейский жаргон…

— Всегда знала, что у нас продажное правительство! — с чувством воскликнула Клюквина. — Депутата хоть посадили?

— Ну, ты даешь! Кто ж его посадит? Он же депутат. У него неприкосновенность, куча адвокатов. В общем, гнилое дело. Поговорили и отпустили.

Помолчали. Шуша крепко о чем-то задумался, Клюквина сердито сопела, а я смотрела на Саню и решала: ничего он в общем и целом или так себе? По всему выходило, что ничего. Он хоть и ругается, но все же нам помогает. Кроме того, Шуша умеет просчитывать ситуацию на два шага вперед.

А это большой плюс в нашем положении. Эх, если б мы еще и прислушивались к мудрому человеку!

Телефонный звонок вывел Сашку из задумчивости. Пару минут он внимательно слушал говорившего и мрачнел с каждым мгновением.

— Все понял. Спасибо, Яша, — Шуша повесил трубку и уставился на нас тяжелым взглядом. Я почувствовала себя неуютно и нервно заерзала на стуле. У Клавки психика покрепче моей, поэтому она подняла глаза и тихо спросила:

— Что?

— Семена убили… — тихо сказал Саня.

— Это мы и без тебя поняли, — нетерпеливо перебила Клавдия. — Как? Когда? Кто?

Сашка усмехнулся:

— Как? Лекарство ввели, которое парализует сердечную деятельность. Когда? Умер вчера поздно вечером, аккурат во время вашего визита. Ну, может, чуть раньше. Кто? По всему выходит, вы…

Я почувствовала, как сердце ухнуло и стало биться через раз. Что же получается: убийство Павла с нас сняли, а Семена — повесили. Мы с Клавкой просто маньяки какие-то! Клюквина возмущенно моргала, не в силах вымолвить ни слова. А вот Александра Михайловича ситуация, кажется, по-настоящему забавляла. В его глазах то и дело корчили рожицы лохматые черти. Не говоря ни слова, Сашка быстро собрался и направился к выходу, не забыв напомнить:

— Из дома ни ногой! Вы арестованы.

Некоторое время после его ухода мы с сестрой еще пребывали в столбняке. Потом я оглушительно чихнула и принялась мерить шагами столовую. В голове толпились мысли, стараясь выстроиться в какую-нибудь теорию.

— Клюква! — воскликнула я, останавливаясь и нависая над ней несокрушимой скалой. — Ты хоть понимаешь, что получается?!

— Угу, — мрачно отозвалась Клава, — понимаю: хороший срок получается! Как ты смотришь на однокомнатную камеру со всеми удобствами?

— Тьфу, типун тебе на язык! Я не об этом. Ты помнишь, как Колю моего убили?

Клюквина почесала за ухом и невинно поинтересовалась:

— Как?

Я снова забегала по столовой, потрясая руками в воздухе и поражаясь внезапному тупоумию сестры.

— Коле ввели лекарство, парализующее деятельность сердца!

— Ну?

— Господи, Клава, что с твоими мозгами?! Попробуй включить их в работу. Семена убили точно так же, как и Колю. Это значит что?

— Что?

— И Колю, и Семена убил один и тот же человек. И человек этот имеет доступ к лекарствам! — я изо всех сил гордясь собой, торжествующе посмотрела на Клавдию.

Клавкино лицо наконец приобрело осмысленное выражение:

— Да-а, ты, кажется, права. Бр-р! Больше никогда уколы делать не буду. Так оно безопаснее.

— О чем ты думаешь?!

— О себе. И о тебе тоже. О нашей безопасности. А о чем надо, по-твоему? О трупах? Так ведь им все равно, а нам еще жить и жить. Ты, Афоня, посмотри, что получается: как из дому выходим, так сразу — бац! — покойничек. Эдак чего доброго все население истребим. Карма у нас такая, наверное! — тут Клавка глубоко вздохнула и сделала неожиданный вывод: — Пересидим тут у Сашки, глядишь — и спасем нацию от вымирания.

Подобное настроение у Клавки случается крайне редко. Оно означает лишь одно: сестрица в замешательстве и не знает, какие шаги предпринять. Главное в такие минуты — направить течение мыслей Клюквиной в нужном направлении, иначе она может далеко зайти. Поэтому я быстренько передумала злиться на Клавдию, а вместо этого села напротив и принялась ее гипнотизировать.

— Ну, что ты смотришь на меня глазами голодной гадюки? — не выдержала Клавка.

Я потупилась и решила начать издалека.

— Дома Тырочка некормленая. И вообще…

— Что вообще?

— Ну… квартира без присмотра. Мало ли что? Время сейчас беспокойное, преступность опять же разгулялась… А у нас, между прочим, чужие драгоценности да шубки норковые хранятся. Ох, боязно мне что-то, Клавочка!

Расчет был верным. Услыхав про бриллианты и норку, Клавка ожила.