Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920-1970 гг. - Олег Гончаренко

Окончив полный курс, слушатель получал необходимые научные сведения, знание которых необходимо каждому офицеру Генерального штаба для успешного принятия решений в быстроменяющейся военной обстановке. В основу курса обучения была положена идея о том, что ценность знаний военного определяется возможностью их применения на практике. Идея нашла свое выражение в широко распространенном на курсах методе применения прикладного способа, когда слушатели всесторонне изучают предлагаемые им преподавателем вопросы, приводя в ответ те или иные решения, а затем выслушивают критику собственных решений от преподавателей и коллег. Это предохранило слушателя от одностороннего подхода к вопросу и помогло тем самым быстро находить его правильное решение. Завершающим этапом обучения на курсах являлась военная игра, в ходе которой ее участники решением каждого хода выявляют собственную степень подготовки.

Общее количество учебных часов было определено генералом Головиным как 800, половину которых займут обязательные циклы лекций. Остальное время было оставлено на семинары, решения тактических задач, беседы с преподавателями и на военную игру, на которую отводилось 25 занятий. Наряду с этим по четвергам с 21 до 23 часов в помещении Галлиполийского общества в Париже проходили и обязательные открытые лекции, на которые наравне со слушателями курсов допускался каждый член РОВС. В то же время на курсах проходили практические занятия, на которые допускались лишь слушатели курсов.

После первых 10 месяцев, прошедших с начала работы курсов, генерал Головин попросил преподавателей представить ему к 1 января 1928 года оценку успехов участников практических занятий по 5 категориям – от «выдающейся» до «совершенно неудовлетворительной». Многим слушателям регулярное посещение занятий оказалось не по силам, ибо наряду с научными занятиями им необходимо было работать для того, чтобы поддерживать как себя, так и семьи, поэтому из числа слушателей младшего класса отпадали все те, кто не мог угнаться за программой, и таких оказалось более половины. По мере того как жизнь курсов развивалась далее, Головиным были сделаны некоторые дополнения в программу, расширявшую кругозор и политические познания будущих стратегов, а также выявлены те из них, кто подавал надежды для дальнейшей научной работы.

О строгости подхода к выпуску подготовленных слушателей говорило то, что в состав Экзаменационной комиссии курсов входили четыре профессора – специалиста по высшему военному образованию и несколько генералов, окончивших Военную академию еще до Великой войны. Они были хорошо знакомы с ее программой и требованиями, которые в то время предъявлялись к офицерам – слушателям академии до 1914 года.

Наиболее талантливые выпускники курсов сразу же по окончанию прикомандировались к кафедрам, а через год или два, после выполнения различных научных работ и чтения пробной лекции, назначались на кафедры сообразно избранной специализации. Формально курсы генерала Головина просуществовали до сентября 1939 года, но на деле они продолжали свое существование до начала германской оккупации Франции в 1940 году. Было произведено шесть выпусков в количестве 82 слушателей, получивших право ношения нагрудного знака с великокняжеским вензелем и императорской короной.

На курсах были прочитаны лекции по различным дисциплинам легендарными белогвардейскими командирами Гражданской войны – по тактике пехоты А. П. Кутеповым, по тактике кавалерии Павлом Николаевичем Шатиловым, по тактике артиллерии князем Владимиром Николаевичем Масальским, бывшим на Великой войне инспектором артиллерии Румынского фронта. Кутепов в своих лекциях, переходя к общим местам, любил повторять любимое им утверждение: «Мы “белые”, пока “красные” владеют Россией, но как только иго коммунизма будет свергнуто с нашей помощью или без нее, мы сольемся с бывшей Красной армией в единую Русскую армию. И только наша внепартийность и служение общегосударственным целям сделают это слияние возможным, иначе была бы увековечена Гражданская война»[119].

Говоря о потенциальном слиянии двух армий в освобожденной России, Кутепов посчитал необходимым пояснить: «Не делайте из этого заявления вывод, что я верю в какую-то “эволюцию” самого большевизма… Нет, коммунистический строй может гнить, но не может эволюционировать. Я верю, что рано или поздно у русского народа найдется достаточно сил, чтобы сбросить это иго»[120].

Примечательно, что в своих рассуждениях о русском национальном чувстве, в беседах с журналистами или в обращении к аудитории Кутепов всегда просто и ясно выражал свою позицию: «Говоря о русском национальном чувстве… я не хочу быть неверно понятым. Я сам великоросс, но я считаю не только неправильным, но и вредным с государственной точки зрения, когда клич “Россия для русских” понимается, как Россия для великороссов… Все народы, населяющие ее, без исключения, – ее дети. Среди них не должно быть пасынков… В нашем богатом языке, к сожалению утратилось одно слово – “Россиянин”. А между тем это слово нужно и даже необходимо – оно шире, чем слово “русский”. Все народы, населяющие Россию, независимо от их национальности, прежде всего россияне»[121].

Генерал П. Н. Врангель не успел прочитать своей лекции. 25 апреля 1928 года из Брюсселя в Париж пришло известие о скоропостижной кончине генерала от «интенсивного туберкулеза». Именно в этой стране бывший Главнокомандующий Русской армией нашел временный приют, и именно в Бельгии ему было суждено отойти в вечность.

Благоустроенная, спокойная страна, вне всяких сомнений, представляла определенную привлекательность для людей, переживших жестокое время революций и разрушительной Гражданской войны. У многих эмигрантов сложилось впечатление, что правительство страны с монархической формой правления никогда не признает советскую власть за приснопамятные злодеяния в отношении царской семьи и их августейших родственников. Едва ли было возможно вообразить возникновение там и Народного фронта – коалиции социалистов, коммунистов и радикалов, по примеру созданной во Франции премьер-министром Леоном Блюмом в 1936 году.

В Королевстве Бельгия ее монарх являлся основой политической стабильности. То, что государственный строй Бельгии был основан на монархических началах, имело в глазах русской эмиграции огромное значение. И хотя королевская власть была ограничена конституцией, личность бельгийского монарха влияла на политическую жизнь, формируя систему общественных ценностей народа.

Видную роль в притоке части образованной русской эмиграции в Бельгию в первой половине 1920-х годов сыграл католический кардинал Дезире Жозеф Мерсье, архиепископ Малинский, усилиями которого было обеспечено бесплатное образование русской эмигрантской молодежи в бельгийских университетах. Профессор философии в Лувенском университете, создатель Высшего института философии или Школы Фомы Аквинского, кардинал стремился собрать под сенью этого старейшего учебного заведения страны талантливых иностранцев и, в частности, подающих большие надежды русских молодых людей, оказавшихся на чужбине.