Павел II. В 3 книгах. Книга 3. Пригоршня власти - Евгений Витковский

Женатых, таким образом, в фирме «Волчек, братья Волковы и Компания» оказалось уже трое, в кузове становилось очень тесно. Ребром встал вопрос: где взять деньги, чтобы хоть один прицеп к фургону докупить. За этим вопросом ясно маячил второй: младшие братья, выскользнув из-под целомудренного и строгого надзора бабушки Серко, тоже не засидятся в невинности, баб себе подберут. А деньги где взять? В неприкосновенный запас из погреба генерального старосты Тимур влезать не хотел — и без того на первых порах, покуда Анфиса дело по науке не поставила, двести империалов неведомо куда растрынькались. На оставшиеся пятьсот разве приличный прицеп купишь? Даже если семь тысяч пятьсот золотыми?

Но истинное золото, как понял это природно моногамный Тимур Волчек, в человечьих делах это вовсе не деньги, это — бабы. Анфиса подсчитала, Стеша пробежалась по дворам в двух-трех деревнях, пронюхала, наконец Маша пошла к деду Матвею-индюшатнику договариваться. Договорились они с дедом на ста империалах комиссионных, и тот, сладко матерясь и что-то свое предвкушая, запряг лошаденку, оставил индюшат под присмотр Маши, куда-то убыл. К вечеру приехал назад, вместе с сильно петляющим танком, — а к тому сзади был навязан канатами самый настоящий автоприцеп. Танк развернулся, канаты смотал — и давай Бог гусеницы в свою часть. Матвей принял по счету сотню комиссионных кругляшей — и больше не взял ничего. Еще не хватало ему сознаваться, сколько он калыму слупил с солдатиков за то, что от украденного еще в сентябре в соседней части прицепа, на который покупателя так и не нашлось, их избавил. Обещал еще и четыре полевых кухни взять, но спроса на такой товар пока не было, туда гречку с тушенкой заряжать полагалось, а где такие деликатесы нынче возьмешь?

Ну, тут Маша перед Анфисой, не говоря про Стешу, себя показала: внутренность прицепа отмыла, ситцами обтянула, занавесочки укрепила. Все три семейные пары переехали в прицеп, и еще для двух, с трудом даже трех, место осталось. Младших братьев отселили в основной фургон, и они голодными глазами всю первую ночь оттуда выглядывали: сильно ли прицеп у новобрачных-то качается. Во мнениях не сходились. Наутро что Тима, что Тема, что Тимоша — все выглядели как обычно, а бабы, надо признаться, невыспавшимися из прицепа вылезли. Но ничего особенного, хороший оказался фургон.

Бистро с прицепом колесило по дорогам и бездорожью Брянщины, понемногу обрастая коллективом, бабьим, само собой. Все братья Волковы слыли людьми серьезными, шел верный слух о том, что уже если не наперед, то наутро точно любой из них бабу в бывший загс-сельсовет тащит. В селе Потешном-Лодкине, что возле самого Брянска, углядел Антип-Тепа Пелагею-Пашу, — то ли она его углядела? Новая эта Волкова вдруг изругала волковские закупки сухой готовой лапши, вызвалась перекусиховцам перестроить технологию: можно ж ведь свою катать! Тима, помнивший про грозные яйца, чуть сознания не потерял: питался-то он только почти одной фирменной; ну, правда, можно было без боязни съесть и что-нибудь привычное, волчье, — древесного моха, лишаев, почек с веток пожевать. А если лапша будет самодельная, то вдруг в нее яйцо попадет как раз опасное?.. Потом не объяснишься, как тебя родные братья фаршировать станут. Но Пелагея баба дошлая была, и Анфиса подтвердила, что так и вправду дешевле: яичный порошок синтетический, и выйдет не хуже нисколько. И знает она, где его купить с черного хода… Словом, укупили два ящика порошку, шесть мешков муки. Через несколько дней Антон-Тоша раздобыл в Алешне Варвару-Варю, стало совсем тесно, хоть палатки на ночь ставь у фургонов. А следом одна за другой появились в фирме Глафира-Глаша, Ефросинья-Фрося, Клавдия-Клаша, Аксинья-Ксюша, Аграфена-Феня; когда же самый младший из братьев, Кондрат, отхватил себе курносую Акулину-Акульку — получилось, что в дело пошли аж двадцать два рыла, да при каждой бабе барахло — словом, тесно, да еще место нужно лапшу катать и прочее. Но второго фургона дед Матвей предложить не мог, полевые же кухни, как и раньше, фирме были как зайцу пятая нога. Ну и пословицы у людей, размышлял иной раз Тимур, зайцу, может, не надо, а в смысле ням-ням, так сказать? Тимур глотал слюну, но рисковать ничем пока не хотел, хотя понимал, что на одной лапше скоро ноги протянет.

Попробовали работать в Брянске, потому как на Алешне да на Старой Грешне выручки получалось маловато. И сразу узнали, что есть у людей любимое дело, вроде как у волков на луну выть, — а у людей это «рэкет» называется. Значит, ты работай, а мне плати за то, что я в тебя не стреляю. С неохотой уплатил Тима десять золотых, но под утро, когда Маша уснула, не стерпел. Выполз из прицепа, обнюхал сырой февральский снег — и пошел по следу того поганого мужичонки.

Нюх у Тимы был все еще неплохой, природный. Он-то думал, что придет к берлоге, или конуре, — к такому месту, где сидят злобные и грозные рэкетиры, и рэкают. Или рыкают, словом, угрожают. А пришел на склад. На складе плотными штабелями хранились ящики, а далеко за ними слышался нечеловеческий запах смазочного масла. Тимур пролез под потолком, забрался на чердак. Там лежали бережно, с позапрошлой войны хранимые винтовки-трехлинейки, лежали «калашниковы», даже несколько дорогих семиствольных «толстопятовых» с оптическими прицелами. И при всем при этом — один-единственный часовой, пьяный, как… как… как Николай Юрьевич, вот как. Тима плюнул на выдуманные людишками приличия, выпотрошил часовому карманы, его самого тоже выпотрошил хоть фаршируй — и осмотрел склад внимательно. Пять раз таскал в «Перекуси!» автоматы, с трудом доволок ящик гранат «Ф-1». Принес еще припасы к автоматам и почувствовал, что устал. Тогда он склад поджег, пошел домой: когда раздевался, грохнул взрыв. «Нас тут не было! Убираемся из этого Брянска, собачья тут жизнь!» Тимур залег на койку, Маша ему двое суток спину массировала.

Потом все они в самой дремучей чащобе, какую знали братья еще по прежней жизни, стрелять учились и метать гранаты. Пелагея и тут всех переплюнула, но получила выговор от Анфисы: ну положила ты пять пуль одна в другую, так для чего туда еще пуль кладешь? Вон, деверь спину и так надорвал, припасы таская, гранату поднять не в силах. Но на Анфису не сердились, все знали, что она с высшим экономическим образованием, и кабы не ее счетоводия, вся контора давно бы прогорела.

Стеша на попутках смоталась в Нижнеблагодатское, с разрешения Маши перещупала всех ее кур, оставленных поповнам на попечение, и тем, которые нестись больше не намеревались, головы посворачивала; образовался запас мороженой курятины для плова. Грибов Стеша тоже у деда Матвея прикупила, но и братья Волковы, и Тимур от этой порции нос воротили, они привыкли к отборным боровикам, а у Матвея каждый второй — подосиновик получался, чтоб не сказать еще неприличнее. Ну, тут уж стало перекусиховцам тесно невмоготу. Нужно, получалось, искать второй прицеп, либо второй фургон. А где? Матвей все отнекивается, цену, небось, набивает. Так, может, лучше без посредников? Тима попросил Машу на ночь ему спину размассировать, спал потом и ночь, и еще день, а как стемнело — пошел нюхать снег и землю вокруг дедова порога.

По давнему танковому следу пришел Тимур в расположение воинской части, пролез под оградами, понюхал кухню с тоской, порыскал на задворках… Батюшки-матушки, помяни, Боже волков и собак, бабушку Серко и сады айвовые райские, — чего там только не торчало! Годных прицепов не меньше пяти. Походных кухонь — без счета. Гранат «Ф-1» и разных других — целый сарай. Поискать еще — так тут, небось, и яичный порошок найдется. Но не до того. Тимур выбрал танк поплоше, укрепил за ним несамоходный фургон, а позади четыре полевых кухни. И поехал к пропускной.