Странники зазеркалья - Ольга Юнязова

– Я и сама не понимаю, как это у меня иногда получается. Словно они уже сочинены заранее и ждут, когда же я на них настроюсь и «закачаю» в сознание. Кстати, стих про скомороха пришёл незадолго до «Острия свечи». Да, точно!

В тот вечер, когда у мамы случился инсульт.

– Про скомороха?! – оборвал её воспоминания Александр. – Ты ж сказала, что про птицу. Стих-то расскажи!

– Слушай:

Что же ты грустен и зол, мой седой скоморох?

Твой потёртый камзол весь до нитки промок.

И не спасёт от дождя старый выцветший зонт.

Я согрела б тебя, но и мне не везёт.

Я в привычном строю, я в кирпичном раю…

Оксана остановилась и замерла с широко открытыми от удивления глазами. – Я в кирпичном раю! Саша! Опять кирпичи!

– И что? Нормальная рифма.

– Помнишь тот сайт, который мне подкинул на компьютер Йосиф Якич? С кирпичной стеной на главной странице?

– Помню. И что?

– Тем самым он активизировал мои воспоминания! Например, когда я отрабатывала «тюремное проклятие», Жанна в ожидании казни сидела и тупо глядела в кирпичную кладку. А сквозь маленькое квадратное оконце в камеру попадали солнечные лучи, освещая квадрат на стене. Это было как экран монитора. Они специально сделали так, чтобы запрограммировать этот символ! Чтобы я смогла вспомнить. Понимаешь?

– Нет, – помотал головой Александр. – Кто «они»?

И при чём тут птица? И скоморох?

– Это всё как фрагменты мозаики, которую мне нужно собрать!

Она зашагала дальше, продолжая читать:

– Я в привычном строю, я в кирпичном раю…

Но я слышу тревожную песню твою.

Ко мне северным ветром её принесло.

Она бьётся, как птица, в двойное стекло.

– А… понятно. Значит, Ворон просто напомнил тебе этот стих?

– Да. Оказывается, Скоморох проявился в моей жизни задолго до этой ситуации, но я не обратила тогда внимания. Хотя… когда в «лабиринте времён» я впервые встретила Графа, он мне знаешь что сказал?

– Что?

– «Сейчас я граф, а завтра могу стать, например, бродячим артистом. И пожалуй, эта роль будет наиболее истинной». А скоморох – это ведь и есть бродячий артист!

– И что теперь делать с этим открытием?

– Пока не знаю. – Оксана замолчала и задумалась.

Некоторое время они шли, любуясь разноцветным, сверкающим в лучах низкого солнца снегом. Наконец достигли края деревни и, скатившись с горы, оказались на опушке леса.

Наконец Александр нарушил тишину.

– Так я с гитарой в руках коротаю свой век,

Я пою в кабаках за еду и ночлег.

Но за работу, увы, не дают золотых,

И в карманах пустых пара струн запасных…

– Что это? – обомлела Оксана.

– Это я сочинил, когда в погружении увидел себя бродячим музыкантом.

– Ты? Сочинил?! Саша! Но ведь эти строки идеально совпадают по ритму с моим куплетом! Но как?! Ты же его не слышал!

Александр пожал плечами и развёл руками.

Оксана посмотрела на снег, убедилась, что там не торчит никаких пеньков, и, раскинув руки, упала в сугроб.

– Всё. Я в обмороке.

– Я тоже. – Александр упал рядом.

Тревожный крик Ворона заставил очнуться. Оксана открыла глаза и посмотрела в небо.

– «Что ж ты вьёшься… чёрный во-орон? Над моеееееею головой?» – пропела она и села. – Что за жизнь?! Стоит упасть в обморок, как тут же слетаются вороны.

– Думаю, он за нас переживает, – улыбнулся Александр и протянул руку. Ворон тут же спикировал и сел ему на рукав.

– А как теперь вставать? – засмеялась Оксана, барахтаясь в снегу.

– Об этом надо было думать, когда падала. – Александр подкинул птицу и взобрался на свои лыжи. Отряхнувшись, подал руку Оксане и помог ей встать. – Не замёрзла?

– Неа. Отличный термокостюмчик!

– Ну что? Идём дальше или возвращаемся домой?

– Пойдём, глянем всё-таки на эти следы великана, пока светло.

– Тогда надо торопиться. Это туда, – Александр махнул рукой и пошёл.

Вокруг «следов великана» весь снег был изрыт мальчишками. Но рассмотреть объект исследования всё-таки было можно. Оксана подошла и присела на корточки, внимательно вглядываясь в глубокий провал.

– Эх, жаль, рулетку не захватили, – сказала она.

– А зачем?

– Хочу кое-что проверить. У меня есть предположение, как это сделано. И кто автор.

– Ну-ка, ну-ка?

– Точнее, даже не предположение, а уже почти уверенность, – кивнула она, ощупав дно следа. – И даже не почти. – Она засмеялась.

– Ну не томи!

– Да не скажу я тебе ничего!

– Надеюсь, ты не меня подозреваешь?

– Тебя? – Она посмотрела на него насмешливо. – Ты, конечно, гений, но не настолько.

– Чего это «не настолько»? – в шутку обиделся Александр.

– А если настолько, то докажи. Придумай, как это можно сделать. Слабо€?

– И придумаю! А это точно не снежный человек?

Вечером приехали Кузнецовы. Галина – похудевшая, угасшая, с опухшими от слёз веками. Даша выглядывала из машины, словно мышка из норки. И лишь увидев перед собой мать, она осторожно вышла, с опаской скользнув взглядом по Александру. Галина взяла её за руку, как маленькую, и повела в дом.

Александр помог Владимиру и Бобу унести пустые фляги на ферму. Боб сразу занялся козами, а Александр и Владимир вышли во двор, сели на скамейку и несколько минут просто молчали.

– Не передумал завтра идти к камню? – спросил наконец Александр.

– Какой там камень? – вздохнул Владимир и помотал головой.

– Ну и правильно, – кивнул Александр.

– Ты тоже так считаешь?

– Я сразу так считал. А кто ещё?

– Галка с тёщей. Думал, сожрут меня живьём. Тёща в основном, конечно. Галка-то просто… – Он махнул рукой.

– Что? Хотя… понятно.

– Да ничего тебе не понятно, – прошептал Владимир.

– Так поясни. Мы же и вправду здесь ничего не знаем.

– Тёща Дашку окрестила.

– В смысле? Как?

– В церкви! Не сама, конечно. Священник крестил.

– И чего страшного? Ты так говоришь, словно… даже не знаю с чем сравнить.

– Просто все наши языческие обряды теперь запрещены. Про камень забыть, про всякую ересь забыть, и ведьмака из дома выгнать.

– Аааа… ясно. Идти собирать вещи?

– Да ты что?! – встрепенулся Владимир и схватил Александра за руку. – Мало ли чего она хочет! Дом наш, и здесь наши порядки.