Мир дней. Том 1 - Филипп Фармер

— А что насчет следующей Среды? — спросил Дунски. — Органики будут допрашивать меня как Боба Тингла. Если у них возникнут подозрения, мне не избежать тумана истины. Вы же понимаете, что это значит.

Вермолен жестом руки показал, что не принимает подобную возможность всерьез.

— А что у них есть? Замок, который уничтожил Кастор, заменили до приезда скорой помощи. Ваше оружие унесли. Произошел несчастный случай, вы поскользнулись на куске мыла и ударились головой — вот и все. Об этом позаботятся наши люди из Среды. Среди них есть весьма высокопоставленные персоны.

«Возможно, он и прав, — подумал Дунски. — Только вот слишком уж много иммеров участвует в вызволении его из этой переделки, слишком многим известны его роли в других днях».

— Вы прекрасно замели следы, — сказал Вермолен. — Однако не исключено, что свидетели все-таки найдутся: многие могли наблюдать за происходившим из окон домов.

— Шел проливной дождь, — заметил Дунски. — Было темно, к тому же на мне был плащ с капюшоном. Можно еще выпить? Благодарю. Какие-то люди повыскакивали в тот момент, когда я садился в машину, однако близко ко мне они не подходили. Наблюдение со спутников вести не могли: было слишком облачно.

— Я знаю, — сказал Вермолен. — Органики станут заниматься этим делом до самой полуночи и только потом закроют лавочку. Они оставят сообщение властям Вторника и Среды. Но те сочтут дело законченным. Кастор — совершенно очевидный психопат, уже убит. А это — конец следа. Хотя, сегодня… слишком много трупов. Это, конечно, касается исключительно Четверга, и все же следует проинформировать иммеров из других дней. Тогда они тоже смогут помочь нам замести следы, если в этом будет необходимость. Возможно, внедрят какое-нибудь ложное объяснение. Это лучше всего. — Лицо его вдруг осветилось. — Любое правдоподобное объяснение событий — лучше, чем ничего. В этом случае неразрешенное дело останется в банке данных и теоретически будет находиться там неограниченно долго. Будучи раскрытым, оно попадет в секцию истории.

Дунски с трудом удерживался, чтобы не закрыть глаза.

— Наверняка это лучший план. Только…

— Что только?

— Как насчет Сник?

— Гархар зашел с ней слишком далеко, — заметил Вермолен, тряхнув головой. (Так вот как на самом деле звали «Длинного», подумал Джеймс). — Я не смирился бы с убийством Сник, хотя должен сказать, что план возложить на Кастора вину за эту бойню был весьма удачен. Не думаю все же, что я допустил бы это. Гархара винить трудно. Ему было поручено командовать операцией, а времени на согласование действий с нами у него не было. Так или иначе… это уже в прошлом. Сник останется в окаменелом состоянии, мы спрячем ее в надежном месте.

Вермолен снова сцепил пальцы в характерном жесте.

— Сегодня ее не хватятся. Они подумают, что она занята своим собственным расследованием, если, конечно, о ней вообще вспомнят. Кастор займет у них все время. Так. А что произойдет завтра? Должна ли она явиться в штаб органиков с визой и приказами, полученными в Воскресенье? Нет, не обязана. И как Пятница узнает, что она вообще должна там появиться? Никак. Так же, как и другие дни. О ее исчезновении никто не вспомнит, пока не наступит следующее Воскресенье, когда она не предстанет с отчетом перед своим шефом. Воскресенье с этим ничего поделать не сможет, только передаст соответствующие запросы в адрес последующих дней. Когда наступит еще одно Воскресенье, они узнают, что Сник пропала в Четверг. До этого у нас еще куча времени, чтобы хорошенько ко всему подготовиться. Возможно, вообще ничего и не придется делать.

— Надеюсь, — проговорил Дунски.

Он вдруг представил себе Пантею Сник, твердую и холодную, запрятанную в некоем укромном месте навеки. Найдут ли ее когда-нибудь?

— Бедняжка, — сказала Майа Барух, поглаживая его руку.

Дунски взглянул на нее, и она добавила:

— Твои жены убиты. Так ужасно.

— Ему все-таки удалось отомстить, — заметил Вермолен.

Она отдернула руку и отодвинулась от Дунски. Еще бы! Он убил человека. И неважно, что сделал он это в порядке самообороны и что Кастора так или иначе необходимо было убрать. Сама мысль — она сидит рядом с человеком, способным на насилие, вызывала у нее неприятие.

— Я понимаю, что местью мертвых уже не вернешь, — проговорил Дунски. — Это старое клише. Но все-таки месть хотя бы доставляет удовлетворение.

Барух шмыгнула носом и отодвинулась еще дальше. Дунски, устало улыбнувшись, спросил:

— Что с Руперт фон Хенцау, с моей женой?

— Ей сообщили, — ответил Вермолен. — Она сегодня установит за вас куклу в цилиндре. Или, как предложил я, покинет коммуну сегодня же вечером, скажет им, что и она, и вы, разводитесь с ними. Все-таки объяснение. Если она решит уйти, то воспользуется аварийным стоунером. Вашу сумку на завтра она возьмет с собой. В любом случае — уйдет она или нет — Руперт позаботится, чтобы вы смогли получить свою завтрашнюю сумку. Она просила передать, что любит вас и что завтра вы увидитесь. То есть, в следующий Четверг.

Дунски не счел необходимым посвящать супругов в то, что запасные сумки припрятаны у него в укромных местах по всему городу.

Вермолен немного помолчал, а затем объявил:

— Что касается вас, то вы останетесь здесь. Я думаю, возражений с вашей стороны не будет?

— Вам известно, что моя жена из Пятницы сейчас находится в Южной Америке в археологической экспедиции?

— Конечно. Нам пришлось навести справки и о ней, чтобы составить себе полную картину вашего сегодняшнего положения.

Этот человек знает о нем слишком много, но что с этим можно поделать?

— Я очень устал, — сказал Дунски. — Хотелось бы принять душ и лечь спать. У меня сегодня был тяжелый день.

— Я провожу вас в вашу комнату, — предложил Вермолен, вставая. — Когда вы проснетесь, нас скорее всего уже здесь не будет. Позавтракаете сами, а затем можете отправляться по делам. Я оставил сообщение для вашего шефа, я имею в виду — на завтра. Я сказал ему, что всю необходимую информацию он получит от вас. Думаю, он, как только сможет, свяжется с вами.

— Все зависит от того, сочтет ли он это необходимым.

Спальня оказалась просто шикарной, с огромной, опускающейся с потолка кроватью. Вермолен нажал какую-то кнопку на настенной панели и подвешенная на цепях кровать медленно поползла вниз, а затем стала на ножки, которые, пока она опускалась, выдвинулись по углам.

— Если до того, как мы с женой отправимся в стоунеры, что-нибудь произойдет, я оставлю для вас сообщение. Будет мерцать вот этот экран, — он указал на стену. — Ночную рубашку вы найдете в шкафу.

— Это слишком шикарно, — поблагодарил Дунски. — Я не привык к такой роскоши.