Арабская кровь - Таня Валько

– С кем? – Дочь прикидывается ягненком, но в глазах ее появились маленькие чертики.

– Ой, заморочил он тебе голову с первой минуты! Но против этого никто не устоит.

– Мама… – Марыся обнимает мать за талию и уже не отпирается.

– Мои подруги хотят завтра организовать выезд за город, чтобы во что-нибудь «не вляпаться», как ты говоришь, – сменила Дорота тему. – Все демонстрации совершаются обычно на Зеленой площади и в центре, поэтому лучше провести день подальше от этих мест.

– А куда мы поедем?

– В Таджуру, такое маленькое местечко в пятнадцати-двадцати километрах от нас. Сейчас это уже почти в черте Триполи. Там красивый охраняемый пляж для иностранцев и современных ливийских семей. Называют его «Чешкой», потому что открыли его, собственно, чехи, доктора и санитары, которые работали в ближайшей больнице. Есть там спасатели, кафешка, ресторан, душевые, даже игровая детская площадка. Это не Сурман или Эз-Завия, – смеется она, вспоминая последний семейный пикник у моря.

– Супер. Кажется, я никогда там не была.

– Была, была, еще девочкой, почти в ладони можно поместить, – смеется мать. – Наверное, позвоню Хадидже, чтобы присоединилась к нам с детками, что ты на это скажешь? – Дорота озорно смотрит на дочь.

– Рашид может привезти ее, – шепчет Марыся.

– Ну конечно.

Семнадцатого февраля с утра прекрасная погода. Как для условий Северной Африки, это обычная весна, но европейцу она напоминает лето в разгаре. Солнце светит уже горячо, а небо почти такое же голубое, как глаза Дороты. В воздухе чувствуется запах нагретой пыли, как на польских деревенских тропинках, ведущих через поля зерновых. Птицы поют, жасмин, хризантемы и молочай пахнут дурманяще. Все счастливы и беззаботны, а в особенности Марыся. Она лучится от предвкушения свидания с мужчиной, который «заморочил ей голову», как сказала мать, а на самом деле просто разбил сердце девушки. На своем новом «мерседесе» Зоська подъезжает к вилле ровно в одиннадцать.

– Пакуйтесь, вот повезло нам с деньком! – восклицает она радостно. – Баська тоже обещала приехать. И Виолка со своими дочками, они почти одного возраста с Марысей. Будет тебе общество, молодежь.

Она похлопывает девушку по спине, увлекая ее к машине.

– Прекрасно! – У Дороты повышается настроение. – Jalla![52]

Женщины минуют центр, молниеносно выезжают на автостраду и мчат в направлении Таджуры. В машине, которая еще пахнет новизной, не чувствуется скорости, но видно, что автомобиль буквально глотает километры. Вдоль дороги в одноэтажных домиках расположены магазины с различными товарами для пляжа и пикника. Маленькие продовольственные базарчики, кафешки, где жарят колбаски и ребра барашка на гриле, пекарни, кондитерские и пункты продажи принадлежностей для плавания детей, лежаки, зонтики, пластиковые маты и соломенные циновки.

– Здесь ничего не изменилось! – выкрикивает Дорота, впитывая взглядом все вокруг. – Как будто время остановилось. Даже мусор там, где и раньше был!

Через пятнадцать минут они останавливаются на перекрестке с указателями.

– Мы уже почти на месте, – улыбается довольная собой Зося. – Если сейчас повернем влево, то приедем к городскому рынку с достаточно большой мечетью. Говорили, что в Таджуре тоже призывали к демонстрации. Но кто тут сможет собраться и для чего? Такая дыра забита досками: лишь бедные фермеры, одна больница и две разрушенные школы. Кто сюда приедет, чтобы протестовать? Поверьте, тут, возможно, даже не слышали ни о каком марше. Говорю вам, девушки, все рассосется.

– Хотя бы, – тяжело вздыхает Дорота.

– Задержимся на минутку за перекрестком, там прекрасная пекарня. Купим себе горячую хобзу и бриоши. Лебнех[53], маслины, оливки и другие свежие овощи у меня есть, не хватает только основного.

– Мы ничего не взяли, я сглупила, – оправдывается Дорота.

– Успокойся, ты не дома. Если я приеду тебя проведать в Саудовскую Аравию или в Польшу, то тогда ты постараешься, о’кей?

Несмотря на рабочий день, у пляжа на стоянке, расположенной на откосе, припарковано очень много машин. Женщины, нагруженные кошелками с едой и питьем, большими матами, двумя зонтами и топчанами, стараются забрать все за один раз, но вещи валятся у них из рук.

– Не слишком ли много?! – раздается у них за спинами чей-то возглас, и они распознают смешной и беззаботный, как когда-то, голос Баськи. – Вы сюда приехали на пару часов или на всю неделю? – смеется она громко.

– Если нужно будет… – Дорота не договаривает.

– Да ладно! – Баська пренебрежительно качает головой. – Буря в стакане воды, больше в Интернете, виртуальная, а не реальная. Ливийцев не поднять на революцию, у них духу не хватит! – Она презрительно кривит губы. – Что бы они делали без своего Каддафи? Ходили бы, как дети во мгле. Только он один в состоянии держать в повиновении всю эту шваль.

– Напоследок ты выразила свое отношение и к стране, и к ее жителям, – подытоживает Дорота.

– Конечно. Таково мое мнение. Но ведь как кому нравится, никто никого не принуждает к пребыванию в Ливии, правда? Поэтому я тоже отсюда выезжаю asap[54]. – С этими словами она хватает самые тяжелые вещи и быстро бросается к крутой витой лестнице, ведущей на пляж.

– Ух-ты, а тут прекрасно! – Марыся останавливается в восхищении на крутом склоне и наслаждается видом внизу. – Blue lagoon, мам, blue lagoon! – кричит она Дороте и машет ей рукой.

Кристально чистая вода залива, окруженная с трех сторон известково-белыми скалами, поражает своей голубизной. Море здесь спокойное и гладкое, как лист бумаги. В глубине пляжа, словно приклеенные к холмам, тянутся низкие постройки, в которых есть душевые, туалеты, магазины с пляжными принадлежностями вроде стульев, столиков, зонтов и прочего. Тут же, прямо у крутого спуска, стоит круглое здание с цветной надписью, сообщающей, что это ресторан. Рядом с ним, окруженная удобными деревянными скамьями, окрашенными в зеленый цвет, находится игровая площадка для детей с пластиковой горкой и каруселью с лошадками.

– Мамуль, не хватает только песочницы! – Марыся догоняет остальных и, подражая капризному ребенку, обращается к Дороте.

– А что находилось вокруг, доченька? – спрашивает мать, счастливая, что дочка что-то помнит из их общей жизни в Ливии более чем пятнадцать лет назад. – Что-нибудь еще вспоминаешь?

– Да, эта глупая фраза сама собой появилась в моей голове, и я сразу вспомнила, что уже была здесь.