Книги онлайн и без регистрации » Разная литература » Самоубийство Пушкина. Том первый - Евгений Николаевич Гусляров

Самоубийство Пушкина. Том первый - Евгений Николаевич Гусляров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 95
Перейти на страницу:
как-то чёрт с котомкой, прикинувшись странником, по русской земле. Попросил в одной избе хлеба. Там его угостили, чем могли. Хозяин попался бедный, но радушный. Растроганный черт и научил его тогда пиво варить. Открыли они вместе кабак, потом другой… Повалил народ в кабаки. Дошло дело до царя. Легенда того государя не называет. Разбогатевший на дьявольском промысле мужик открыл тайну царю, и тот завёл винокурение во всём государстве. Так от чёрта и повелось у нас пьяное дело искусственного веселья для…

О русалках. Лет тридцать назад деревню нашу (имею в виду конкретную, где жил) охватило модное поветрие. Теперь его определили бы нерусским словом «кич». Это, вероятно, обозначает безвкусицу. А может, и вкус, да только кажущийся нелепым и, на взгляд утончённых знатоков авангарда, диким. Хотя авангард, как сдаётся мне, превзошёл тот деревенский «кич» лишь гораздо большим отсутствием признаков мастерства и уважения к такому безусловному качеству любого труда, как профессионализм. А если вникнуть в истоки, то деревенский «кич» этот может оказаться и более серьёзным явлением в смысле своих символических памятей и знаков. Ну, да ладно… Детское любопытство моё потряс вот такой сюжет. Изображен он был на так называемой клеёнке, резко пахнущей чем-то ненатуральным, недеревенским. Казак в кубанке вытаскивал кинжал из ножен, а к нему тянула белые руки девица с рыбьим хвостом. Мне было жаль девицу, она казалась вполне беззащитной. Да ещё и хвост ей сильно мешал. Потом я узнал, что девица эта была грозным созданием — она могла казака насмерть защекотать казака с кинжалом, хотя я и по сию пору сомневаюсь, как это можно сделать со здоровым вооружённым молодым мужиком.

Однако, говорят, случаи таковые бывали.

И вот, чтоб, не дай Бог, ни с кем такой беды не приключилось, даю списать, стародавний рецепт.

«Кроме церковного ладана (незаменимого средства против всякой нечистой силы) — против чар и козней русалок отыскалось ещё снадобье, равносильное священной вербе и свечам страстной недели, — это “полынь, трава окаянная, бесколенная”. Надо только пользоваться её силою и применять её на деле умеючи. Уходя после Троицина дня в лес, надо брать эту траву с собою. Русалка непременно подбежит и спросит:

— Что у тебя в руках: полынь или петрушка?

— Полынь.

— Прячься под тын, — громко выкрикнет она и быстро пробежит мимо. Вот в это-то время и надо успеть бросить эту траву прямо в глаза русалке. Если же сказать “петрушка”, то русалка ответит:

— Ах ты, моя душка, — и примется щекотать до тех пор, пока не пойдёт у человека изо рта пена, и не повалится он, как мёртвый, ничком».

Пришла пора сказать еще об одном празднике, часть которого описана в этом отрывке. Праздник этот — русальная неделя. В русском распорядке главных веселий он был так велик, что его ещё недавно называли и почитали «зелёными святками».

Начинался этот семидневный Троицин день. Троицин день по народному календарю выпадает на седьмой четверг после светлой Пасхи. Собственно, вся эта неделя, последняя в мае, означает прощание с весной и встречу лета Господня. И очень напоминает по своему раздолью удалую масленицу, в которую прощаются с зимой.

Тут так же, как и на зимние святки, ходят ряженые и «славят» хозяев. Так же молодёжь озорует и придумывает себе самые разные забавы. Есть тут и гадания.

Однако есть и отличительное. Надо, например, выходить прощаться с русалками. Шествие обязательно начинает человек, который на древке несёт лошадиный череп. Остальная процессия выглядит чем живописней и бесшабашнее, тем лучше, потому что так веселее. Обязательны в толпе девушки, изображающие русалок. Как они добиваются сходства — зависит от их соображения и фантазии. За селом, надурачившись, стреляют холостыми патронами, бросают лошадиный череп, и на этом прощание с русалками заканчивается…

Но самое замечательное в этом празднике, конечно, давно забытое завивание венков. С песнями, хороводами, гаданиями. Какая благородная задача была бы выполнена тем, кто придумал бы — как всё это восстановить в народной жизни.

Утром рано, пока ещё не начался Троицин день, некоторые, самые нетерпеливые девчата уже проснулись и идут под окна подружек громко выговорить: «Троица по улицам, Семик за околицей». Это значит, что пора вставать и, украсив свой дом берёзовыми ветками, идти за околицу для главного праздничного действа. Из ближней рощи принесена большая и густая берёзовая ветка. Она воткнута в землю, на неё повязывают ленты. Начинаются хороводы под старинное пение, которому тоже надо учиться заново. Оживут ли древние песни-веснянки, похороненные под кожаными переплетами старых книг?

А гадают в эти русальные дни так. Плетут венки из берёзовых зелёных ветвей. Бросают их в реку. Чей поплывет, той счастье грядет. Если потонет, то это к беде…

* * *

…Бедная Мельникова дочь в «Русалке», обманутая, в безысходном горе своём, стараясь объяснить причину резкой перемены к себе ласкового прежде князя, спрашивает: «…иль его отравой опоили?». Отрава, или отворотное зелье, была когда-то в большом ходу. В этом слове «отрава» явственно слышится его основа — «трава». По этой фразе мельниковой дочки выходит, что Пушкин угадывал какой-то иной, может быть, первоначальный смысл этого слова. В самом деле отворотными (отвращающими от прежней любви) назывались в древнем народном знании и языке травы — росянка, свиные язычки, камчужник… В данном случае убито, отравлено чувство. Колдовские травы имели и такую силу.

Поговорим об этих травах, которые в системе русского суеверия главенствуют и которые, в самом деле, стоят нашего удивления и почтительного к себе отношения. Хотя бы потому, что очень буйно растут на нашей литературной почве и до сей поры.

Вот несколько строчек из вполне современного сочинения, которые немедленно будут узнаны всеми. Тайна обаяния того произведения, из которого они взяты, и заключается, пожалуй, в том, что трогает оно те самые тайные и сокровенные струны, которые настроены были в нашей душе в пору её языческого детства и отрочества.

«Ай да крем! Ай да крем! — закричала Маргарита, бросаясь в кресло.

Втирания изменили её не только внешне. Теперь в ней во всей, в каждой частице тела, вскипала радость, которую она ощущала как пузырьки, колющие её тело…».

Это из «Мастера и Маргариты».

Прежде того Маргарита раскрыла коробочку, которую подарил ей Азазелло. В коробочке был жирный желтоватый крем. Ей показалось, что он пахнет болотными травами и лесом.

Намазавшись кремом, Маргарита стала ведьмой.

Ведьмой только так и можно было стать.

Достаточно было натереть тело мазью, которая так и называлась — «ведьминой».

А ведьмы (это прежние, стародавние) способны были творить, особенно против соседей, разнообразные козни. И самое страшное

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 95
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?