Богатый, сильный, одинокий - Ксения Черногорская

Интересно, что от меня ждут? Что я уступлю старикану, чтобы не сдохнуть от голода и жажды?

А если так, то когда будет засчитан мой "прогиб"? После слов "Ок, я согласна сделать вам минет" или после самого факта этого самого минета?

А что если никаких ставок тут нет, я просто всё выдумала и я просто блажь для зарвавшегося миллиардера, который после этого минета предложит мне анальный секс или чего похлеще? Типа, девочка теперь уже немножко покладистая? Вроде как немного "объездил лошадку"? И превращусь я в итоге в его домашнюю шлюху за еду и воду, которой он будет помыкать, как хочет, то и дело пугая слугами?

А между тем этот вариант представлялся самым реалистичным. Потому что тут совпадало всё. Только для полного, стопроцентного совпадения нужно было признать что Люси вовсе не такая лапочка, как мне казалось. Она фактически делала на мне деньги, а когда стала их терять по сути продала меня этому уроду, который и есть настоящий владелец острова. И этот урод меня теперь никуда не отпустит. А "заботливый" Роман Станиславович вовсе не обо мне заботился, а о том, чтобы я тут оказалась в нужное время и без вещей, в одном лишь платье и трусах, да ещё с туфлями, которые приходится теперь таскать с собой, рискуя наступить на какую-нибудь ядовитую пакость. Впрочем, я ходила по песку и камням и под ноги себе смотрела.

Но это пока. А что будет, когда меня начнёт просто банально вырубать? Уже сейчас меня тошнит от голода, уже сейчас я хочу пить, уже сейчас я провела беспокойную и бессонную ночь, а что будет потом? Уже к этому вечеру?

Стопроцентно я поняла только одно. Им нужно моё согласие. Именно добровольное согласие.

Отчего-то они не заставляли меня заниматься сексом, каким угодно, хоть оральным, хоть каким с этим уродом, а именно что ждали согласия, ждали, пока я измотанная и обессилевшая не соглашусь сама.

На меня не натравливали собак, хотя, конечно, могли.

Никто не заламывал мне руки, меня вообще никто здесь не трогал. Единственным прикосновением ко мне на этом острове был факт того, что спускаясь на пристань я подала руку Роману Станиславовичу. Всё.

А между тем оттрахать меня тут мог запросто любой из них, включая этого старикашку, который явно живёт тут не один и которому явно подчиняются все, включая троих сопровождавших меня мужчин.

Тем временем я подошла к сараю. Он был металлический, ничего особенного. На засове висел амбарный замок. Я обошла его кругом. В таких обычно хранят лодки и вёсла.

Затем я направилась к лестнице. Тихо ступая по ступенькам босыми ногами, я осматривалась в поисках камер слежения, но ни одной не заметила. Небо практически прояснилось, лишь кое-где виднелись белые облака. Позади прибоем мягко шумел океан, кругом пели птицы и пальмовые листья мягко шелестели на ветру. При других обстоятельствах здесь было бы очень и очень мило.

Мне больше не было холодно, но от голода и отсутствия необходимого сна порядком подташнивало. Нужно, обязательно нужно что-то предпринять. И, пожалуй, самое разумное, это попытаться поговорить. И не надо бояться собак. В конце концов, если бы они хотели натравить их на меня, они бы давно это сделали.

К слову никакого лая слышно не было уже давно. Но отчего-то от этого было не намного спокойнее, мне представлялось, что собаки просто затаились и вот-вот выскочат из-за деревьев и набросятся на меня. Такого дикого психологического напряжения, как при втором подходе к этому замку, я давно не испытывала.

Шаг за шагом, растягивая время, чтобы ни в коем случае не нагрянуть слишком уж рано и не вызвать тем самым раздражение, а то и ярость, у и без того не слишком приятного хозяина острова , я шла к выходу из этой петляющей на насыпи аллеи и наконец вышла туда, где вчера, поражённая великолепием и размерами замка, стояла, задрав голову вверх.

Замок по-прежнему внушал трепет своими размерами и восхищение своей красотой, к тому же теперь в утреннем солнечном свете было видно, что он белый, с синими орнаментами и тёмно-синими башенками, но главное - теперь он выглядел куда более дружелюбно.

Перед ним простирались газоны, клумбы и дорожки. Аккуратно подстриженные кустарники придавали саду английский вид, и пальмы очень органично вписывались в общую картину. Асфальтированная дорожка переходила в мостовую, где плоские камни были так аккуратно подогнаны друг к другу, что я решила надеть свои мокрые туфли и подойти к воротам в более подобающем виде. Поморщившись, обулась(поцарапала ноги и мокрые ремешки тоже не способствовали удобству), поправила грязное, но уже высохшее платье, пригладила волосы, как могла расчесав их пальцами, и, шумно выдохнув для лучшей собранности, направилась мимо редких пальм и квадратных кустов к высоким кованым воротам, за которыми располагалось основная прилегающая к замку территория.

Подойдя к ним, я увидела небольшую панель с кнопками. Верхняя, тёмно-синего цвета, была самой крупной. Рядом с ней было написано "Call" и я коснулась её пальцем. Спустя секунду послышалось тихое приятное пиликанье, затем оно умолкло. Я решила подождать и если ничего не произойдёт, повторить попытку, а потом, если понадобится, понажимать другие кнопочки.

По-прежнему было и волнительно и жутковато, но солнечный свет, заливающий всё вокруг, действительно очень успокаивал. По крайней мере днём здесь точно не было так страшно, как поздним вечером, когда в замке не горели огни. К тому же повсюду пели невидимые тропические птицы и ветер доносил до меня теперь не только запах океана, но ароматы цветов, очень приятные, чуть сладковатые, отчего мне ещё больше захотелось есть - желудок предательски заурчал. Я то и дело облизывала пересохшие губы и, переминаясь с ноги на ногу, пыталась просто спокойно ждать.

Спустя мгновение я увидела, как высокая входная дверь открылась и навстречу мне вышел очень загорелый, почти коричневый, азиат в белой панаме, белой рубашке, белых брюках и такого же цвета ботинках. Завидев меня, он что-то тихонько крикнул, а затем направился ко мне.

Мне стало не по себе, хотя он и не выглядел устрашающе. "Спокойствие", - думала я, - "Только спокойствие. Самое главное, объяснить ему, что я нуждаюсь в еде и телефонном звонке". Хотя, конечно, я понимала, что он скорее всего был в курсе того, кто я и зачем оказалась здесь.

- Что вам угодно? - спросил он на чистом русском, подойдя ближе и смотря на меня через прутья кованой решётки.

- Ээээ.... Мне бы хотелось поговорить с хозяином замка.

- Он отдыхает. Но я могу сообщить о вашем приходе.

- Сообщите, пожалуйста, - благодарно кивнула я.

- Одну минуту.

Азиат ушёл к замку, скрылся за дверью и спустя пару-тройку мгновений вновь появился оттуда и вернулся ко мне.

- Господин Маккойл просит вас подождать в саду, вон в той беседке, - он указал в сторону, где на территории замка среди ветвистых пальм виднелась тёмно-синее строение. - Я провожу вас.

- Благодарю, - снова кивнула я.

Азиат понажимал на кнопки на панели с внутренней стороны ворот, они принялись мягко раскрываться и я отошла немного назад, а затем, внемля приглашающему жесту азиата, который за время общения ни разу не улыбнулся, сохраняя совершенно невозмутимый вид, прошла за ним к беседке, выполненной очень тонко и изящно - она вся, за исключением конусовидной крыши, была словно соткана пауком из какого-то тонкого тёмно-синего стекла. В центре неё стоял круглый белый стол, накрытый тёмно-синей скатертью.