Мужчина ее мечты - Керрелин Спаркс

Она не поддастся. Она не позволит страху и сомнению вселиться в ее душу. Она объявила страху войну.

Видит Бог, оснований для страха ей хватало. Новая карьера, зарождающиеся отношения с Жан-Люком, псих-убийца, стремившийся с ней расправиться. Так что неудача в ее планы не входила.

Она сможет сделать новую карьеру. Придется трудно, но ничто стоящее не дается без усилий. И отношения с Жан-Люком развивались лучше некуда. Утром он был такой милый. И сексуальный. Стоило подумать о его поцелуях и ласках, как ее сердце начинало учащенно биться и по коже бежали мурашки от желания снова ощутить его прикосновения.

Он сказал, что хочет ее, и Хизер знала, что это правда. Потому что чувствовала его возбуждение. Она хотела заняться сексом с человеком, которого знала всего пару дней. Слава Богу, ее так вовремя сморил сон.

Что с ней такое? Любовь, услужливо подсказал внутренний голос. Нет, не может быть. Тогда почему она постоянно думает о нем? Почему постоянно торопит время, чтобы поскорей его увидеть?

Не в состоянии понять себя, Хизер оставила рисунки на столе и направилась на кухню. Фиделия смотрела телевизор, а Бетани играла на столе. Игрушечный крокодил гонялся по столу за Барби, в то время как кукла, отражая атаки рептилии, изо всех сил старалась защитить коробку со штруделем. Угостившись кусочком пирога, Хизер немного поиграла с дочерью. Вскоре они услышали храп прикорнувшей в кресле Фиделии.

Хизер готовила ужин, когда Фиделия, вскрикнув, дернулась.

— Что такое? — Она подошла к женщине, чтобы Бетани не могла их слышать.

— Мне снова приснился этот сон, — прошептала Фиделия. — Красные, светящиеся в темноте глаза. Опасность.

Хизер поморщилась.

— Они все еще не нашли Луи.

Фиделия потерла лоб.

— Я видела кое-что еще. Написанную маслом картину. Кажется, я уже видела ее однажды.

После ужина Хизер повела Бетани наверх, чтобы искупать. В кухню они спустились около восьми вечера, чтобы дочь могла перед сном перекусить.

Фиделия загружала посудомоечную машину.

— Я вспомнила, где видела эту картину. Я позвонила смотрительнице музея миссис Болтон и поговорила с ней. — Она протянула Хизер листок бумаги.

По мере того как Хизер читала, у нее расширялись глаза.

— Я слышала об этом месте. Там теперь музей?

— Да. Миссис Болтон сказала, что будет ждать вас и не закроет его до девяти вечера.

— Хорошо. — Хизер свернула записку и убрала в карман джинсов. Какое странное место для совместного визита с Жан-Люком. Она посмотрела на красный мигающий огонек недавно установленной камеры наблюдения.

— Знаю, — пробурчала Фиделия. — Мне тоже не нравится находиться под наблюдением.

Кто за ними наблюдал? Вопрос заставил Хизер задуматься. Кто бы то ни был, она надеялась, что наблюдатели не без удовольствия следили за развитием саги о Барби и крокодиле. В этот момент дверь распахнулась, и в кухню вошел Робби в своем обычном килте.

— Добрый вечер, — улыбнулся он. — Жан-Люк в дизайнерской студии и хочет вас видеть.

Сердце Хизер подпрыгнуло. Она притянула к себе дочь.

— Мне нужно идти. Дела.

Дела и безнадежное увлечение.

— Жан-Люк, нам нужно поговорить.

Оторвав взгляд от одного из рисунков Хизер, он посмотрел на вошедшего в мастерскую Альберто.

— В Париже какие-то проблемы?

— Нет, проблемы здесь. — Альберто указал на рисунки Хизер. — Это кошмар.

Жан-Люк положил рисунок на стол.

— Это было мое решение, Альберто. И я не вижу смысла отстаивать его.

Альберто опустил взгляд.

— Я не хочу расстраивать вас, Жан-Люк, но вы сами учили меня, что творите для исключительного меньшинства.

Лишь отчаяние на лице Альберто усмирило гнев Жан-Люка.

— Я понимаю, что идея революционна, но хочу попробовать.

— Вы станете посмешищем в мире моды. Никто из голливудских звезд не наденет ваши платья, если их будут носить простые люди.

— Мы с тобой тоже вышли из простых людей.

— Да, но мы поднялись над ними. — Альберто махнул в сторону рабочего манекена. — Она делает одежду для толстенных теток!

Сдавленный вскрик в дверях оповестил о появлении Хизер. Жан-Люк мысленно простонал, догадавшись, что она слышала грубое замечание Альберто. Приблизившись к своему протеже, он прищурился:

— Ты ошибаешься и должен извиниться.

Лицо Альберто вспыхнуло.

— Прошу прощения, синьора, — обернулся он через плечо.

— Это правда? — Хизер подошла к ним с озабоченным выражением лица. — Что мои модели испортят вашу репутацию?

Вероятно, она слышала не только грубость Альберто. Жан-Люк пожал плечами.

— Средства массовой информации капризны. Никогда не знаешь, как они отреагируют. Они могут высмеять нас или назвать героями и выдумщиками.

Хизер в задумчивости наклонила голову.

— А как важно на самом деле их мнение? То есть если продажи идут хорошо, разве это можно назвать провалом?

— Дело не в деньгах, — раздраженно возразил Альберто. — Высокая мода — это искусство.

— Главное, как мне кажется, чтобы люди были довольны, — объявила Хизер. — Если они тратят на что-то деньги, значит, это доставляет им удовольствие.

Жан-Люк улыбнулся.

— Мы сделаем это, Альберто. Благодаря Хизер мода станет доступна для женщин любой комплекции.

Альберт фыркнул, а Хизер просияла. Жан-Люк хотел притянуть ее в свои объятия, но тут его озарила внезапная идея.

— Мы можем использовать благотворительное шоу, чтобы оценить реакцию людей, — предложил он. — Хизер, вы сумеете подготовить несколько моделей к концу следующей недели?

— Полагаю, что да, — кивнула она. — Конечно.

Не желая привлекать других профессиональных манекенщиц, поскольку не хотел, чтобы о шоу и его присутствии в Техасе узнали средства массовой информации, Жан-Люк спросил:

— А вы знаете кого-нибудь из местных женщин, кто согласился бы продемонстрировать ваши фасоны?

— В городе полно толстух, — бросил с презрением Альберто.

Сердито сверкнув в его сторону глазами, Хизер повернулась к Жан-Люку.

— Да, у меня есть подруги, которые с удовольствием это сделают. И они совсем не толстые.

Она наградила Альберто еще одним сердитым взглядом.

— Ты тоже можешь представить что-нибудь из своей коллекции, — сказал Жан-Люк Альберто. — Твои модели представят Симона, Инга и Саша.