Сборник "ИЗБРАННОЕ" - Теодор Гамильтон Старджон

class="p1">Он так углубился в себя, что казался ослепшим. А потом стал медленно пробуждаться, не отводя взгляда от лежавших на ладони монеток. Какой-то момент казалось, что он не усматривает в них ни малейшего смысла; а потом неспешно, не сразу осознал их значение, учел в своих размышлениях, итог которых отразился на его лице. Он сжал деньги в кулак, потряс им, а потом выложил перед Джейни на ночной столик – три скомканные купюры, горсточку серебра.

– Они не мои.

– С чего ты это взял?

Он устало качнул головой.

– Нет, они не мои. И никогда не были моими. И те, что потрачены на карусели, и на все эти покупки, даже на кофе по утрам. Считаю, что это взаймы.

Она молчала.

– Тот дом, – рассеянно проговорил он, – я был в нем. Как раз перед самым арестом. Это я помню. Тогда у меня не было ни гроша. Я постучал в дверь, грязный, свихнувшийся, а мне скомандовали «кругом», чтобы не попрошайничал. Не имел я тогда никаких денег. Я точно помню. У меня только и было, что… – Из кармана на свет явилась плетеная трубка, блеснула в свете лампы. Зажав ее в пальцах, он указал на ночной столик. – Но с первого же дня, как я здесь оказался, у меня завелись деньги. Каждый день, в левом кармане пиджака. Прежде я не задумывался над этим. Это ведь твои деньги, Джейни?

– Твои. Забудем об этом, Гип. Это совершенно не важно.

– Что ты хочешь этим сказать? – отрубил он. – Они мои, потому что ты дала их мне?

Пронзительным лучом гнева он попытался прорезать темноту ее молчания.

– Так, наверно?

– Гип!

Он тряхнул головой, резко, внезапно, не имея другой возможности выразить тот порыв, который раздирал его в этот момент. В нем был гнев, унижение, яростная атака на ту тьму, в которой тонуло его прошлое. Он рухнул в мягкое кресло. И прикрыл лицо руками.

Потом ощутил – она рядом, и ладонь ее легла ему на плечо.

– Гип… – прошептала Джейни. Он дернулся, и ладонь исчезла. Послышался легкий звон пружин – Джейни вновь опустилась на постель.

Он неторопливо отвел руки от лица, обиженного, оскорбленного.

– Пойми, я злюсь не на тебя, я очень благодарен тебе за все, что ты сделала для меня. Дело не в этом. Что-то не так, – выпалил он. – Я опять запутался: что-то делаю, а почему, сам не знаю. Просто приходится – вот и делаю неизвестно что. Словно… – Он умолк, чтобы подумать, уловить нечто целое в тысячах обрывков, на которые вихрь безумия растерзал его «я». – И ведь знаю, что поступаю плохо, что не следует мне жить здесь, есть за чужой счет, получать деньги неизвестно за что… И… я же говорил тебе, что должен найти кого-то, но зачем, почему – не знаю. Вчера я сказал… – Он умолк, и в комнате какое-то время слышно было только свистящее дыхание, исходившее между его зубов, между напряженных губ. – Я сказал сегодня тебе, что мой мир, место, где я живу, – все время становится все больше и больше. Теперь оно уже вмещает в себя тот дом, возле которого я остановил такси. Я вспомнил, что был там уже, измученный, и постучал, а мне велели убираться восвояси. Я кричал на них, а потом пришел кто-то еще. Я спросил их, я хотел узнать о…

Вновь молчание, вновь свист воздуха сквозь щель между зубами.

– …детях, что жили там. Но у них не было никаких детей. И я вновь кричал, все переполошились, а я чуть успокоился. Я просил их просто сказать мне, объяснить, обещал, что уйду, я не хотел никому угрожать. Я сказал: хорошо, детей нет, тогда разрешите мне переговорить с Алисией Кью, скажите мне, где она.

Он выпрямился и с горящими глазами указал на Джейни трубкой.

– Видишь? Я помню имя – Алисия Кью! – Он осел назад. – А мне говорят: «Алисия Кью умерла». А потом говорят: «Ох, да, после нее остались дети!» И объясняют, где их искать. Записали, а я куда-то засунул бумажку… – Он принялся копаться в карманах, вдруг остановился и поглядел на Джейни: – Она была в старой одежде, это ты спрятала ее, да?

Если бы она объяснила, если бы ответила, все было бы в порядке, но она только наблюдала за ним.

– Ну хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Вспомнил одно, вспомню и другое. А может, просто вернуться туда и спросить? Ты мне не нужна для этого.

Выражение на ее лице не изменилось, однако, посмотрев на Джейни внимательно, он понял, каких усилий стоит ей это спокойствие. И с сочувствием проговорил:

– Нет, ты мне нужна. Без тебя я уже умер бы. Ты была… – Так и не сумев отыскать подходящего слова для описания ее роли в его жизни, он прекратил поиски и продолжил: – Просто я хотел сказать, что раз уж я нашел этот дом, то могу дальше действовать самостоятельно. Выяснить мне осталось немного, и я должен сделать это сам.

Наконец она заговорила:

– Ты все сделал сам, Гип. Ты самостоятельно прошел всю дорогу. Я просто поставила тебя в то место, из которого ты мог это сделать. Не более того. И я хочу и впредь помогать тебе.

– Теперь это уже не обязательно, – уверил ее Гип. – Теперь я уже большой мальчик. Я прошел большой путь и остался в живых. Выяснить осталось немногое.

– Но не так мало, как тебе кажется, – с грустью проговорила она.

Он утвердительно кивнул:

– Говорю тебе – я знаю! Я узнал о детях, узнал об этой Алисии Кью, узнал о том, что все они перебрались куда-то. Остается узнать, куда именно – это было уже в самом конце, это было то самое место, к которому я притронулся пальцами, но не успел схватить… Осталось одно-единственное место, адрес, по которому проживают сейчас эти дети. Там и будет он…

– Он?

– Он…Тот самый, которого я ищу. Его зовут, – он вскочил на ноги, – его зовут… – Он стиснул пальцы в кулак и нанес им убийственный удар в пространство, а потом прошептал: – Но я забыл, как именно его зовут.

Гип запустил пятерню в короткие волосы на затылке и в сосредоточении уставился на потолок. А потом расслабился.

– Ну ладно, теперь я все равно найду его.

– Сядь, – распорядилась Джейни. – Сядь, Гип, и выслушай меня.

Он нерешительно сел и с укоризной поглядел на нее. В голове теснились уже почти понятные картинки и фразы. Он думал: Почему она не может оставить меня в покое? Почему не хочет позволить мне немного подумать? Просто потому что она…