Фаберже дороже денег - Наталья Александрова

Теперь в кабинете все выглядело точно так же, как до Лениного посещения. Собственно говоря, здесь ничего не изменилось. Впервые за свою карьеру Маркиз ничего не взял в доме, куда проник с таким трудом.

Он и не собирался ничего тут брать, однако кое-что хотел оставить.

Прежде чем уйти из кабинета, он достал из кармана конверт. Тот самый конверт, который Бурыгин перед смертью передал Светке, тот самый конверт, который Лола под видом санитарного инспектора достала из ресторанного холодильника.

Леня положил этот конверт на письменный стол и бесшумно покинул кабинет.

Он представил себе, с каким удивлением Крайневский обнаружит завтра этот конверт на собственном столе, и как он будет удивлен, когда ознакомится с его содержимым!

Обратная дорога из кабинета прошла безо всяких затруднений. Покидая коридор второго этажа, Леня поставил на прежнее место миниатюрную видеокамеру, чтобы не оставлять в особняке Крайневских материальные признаки своего недолгого присутствия.

Спустившись на первый этаж, Маркиз увидел на полу возле задней двери Свету и Антона. Они ползали по полу, явно кого-то преследуя.

– Вот он, держи, а то уползет под шкаф! – Света скосила глаза, увидела Леню и виновато потупилась.

– Тише! – Леня прижал палец к губам. – Охрану разбудите! У вас что – Каролина сбежала?

– Нет, что ты! Мы просто увидели таракана и хотели его поймать, чтобы посмотреть, как Каролина охотится…

– Я думал, в таких роскошных особняках тараканы не водятся!

– Это же старый дом, – рассудительно проговорил Антон. – А в старых домах тараканы всегда живут, как с ними ни борись… ну, этот от нас все-таки убежал…

– И нам тоже пора убегать, – Маркиз повернулся к Свете, – прощайся с Антоном и пойдем, а то вы тут устроили такой шум, что кто-нибудь обязательно придет…

– Ты придешь еще? – с надеждой спросил Антон.

– Обязательно! – успокоила его Света.

– И принесешь Кузю?

– И принесу Кузю, и научу тебя мяукать!

Герр Мюнцер проснулся в семь часов пятнадцать минут по московскому времени. Ему не нужен был будильник. Его организм работал как часы, и просыпался он всегда в нужное время. Любимой поговоркой герра Мюнцера была старая немецкая присказка: кто рано встает, тому бог подает. Он сел на кровати и поглядел в окно. За окном сеялся мелкий дождик, необычный для этого времени года, и старый каштан грустно стучался в стекло. Утро было не самым лучшим, но на душе у герра Мюнцера светило солнце и щебетали птицы.

Сегодня он прекрасно выспался, и ему приснился замечательный сон. В этом сне герр Мюнцер был богат и известен, он жил на собственной роскошной вилле на берегу Женевского озера, и возле личного причала покачивалась красавица яхта. А самое замечательное – это то, что сон вполне может осуществиться. Полоса неприятностей, слава богу, кончилась. Наконец-то удалось разобраться со злополучным яйцом Фаберже! Осталось поговорить с клиентом, объяснить ему, что мошенничество со страховкой провалилось, и рапортовать начальству о своей удаче. Конечно, его повысят, наверняка переведут в какую-нибудь приличную страну, возможно даже, в Швейцарию… и он уедет из этой ужасной страны, с ее грязью, невоспитанными жителями и ужасными бытовыми условиями.

Кроме того, ему, вероятно, выплатят значительную премию. Ведь это совершенно несправедливо, что все деньги за удачную операцию достанутся этому невоспитанному русскому, как его… Маркизу! Герр Мюнцер выяснил, что это вовсе не титул, а всего лишь прозвище, и сразу же утратил уважение к местному специалисту.

Герр Мюнцер сладко потянулся и встал с постели. Он брился, напевая веселую баварскую песенку, и принимал душ с давно забытым удовольствием.

Обозревая свое лицо в зеркале, он также остался удовлетворен. У него был свежий, ухоженный, благополучный вид, вид преуспевающего человека, который безотказно действовал на хорошеньких местных девушек. В глазах герра Мюнцера снова появилась уверенность в своих силах, вера в западную цивилизацию и истинные ценности.

На кухне хозяйничала Амалия Вильгельмовна. Герр Мюнцер уже позабыл ее труднопроизносимое настоящее имя и не без удовольствия называл ее на немецкий лад. Экономка неплохо готовила и согласилась по просьбе хозяина носить темно-синее строгое платье, которое оживлял лишь белый круглый воротничок, так что выглядела она как достойная немецкая прислуга.

Герр Мюнцер с отменным аппетитом съел горячую яичницу с ветчиной, усмехнувшись, посмотрел на яйцо всмятку и не отказался от него – яйца больше не вызывали у него негативных эмоций, ни в каком виде – ни в вареном, ни в жареном, ни в виде пасхальных яиц Фаберже. С удовольствием запив завтрак большой чашкой кофе, герр Мюнцер надел тщательно отутюженный Амалией Вильгельмовной темно-синий костюм, накинул сверху светло-бежевый плащ, вспомнил о дожде и взял складной зонт. После чего он вышел из квартиры, напоследок напомнив Амалии Вильгельмовне, что хотел бы к обеду свиную ногу с капустой, и улыбнувшись ей, чем поверг экономку в полное недоумение.

Выйдя на улицу, герр Мюнцер сел в свой новенький «Мерседес», припаркованный на стоянке рядом с домом, и поехал на Петроградскую сторону, где в собственном особняке проживал Борис Крайневский.

Борис Крайневский, держатель контрольного пакета акций целого ряда металлургических заводов, владелец нескольких довольно крупных банков и популярных средств массовой информации, в общем, как теперь принято говорить – обыкновенный олигарх, сидел за столом в своем кабинете и рассматривал содержимое конверта.

То, что кто-то ночью побывал в его кабинете, было понятно.

Непонятно было другое. Обычно такие ночные гости приходят, чтобы что-то унести. Сегодняшний гость ничего не унес, напротив – кое-что принес Крайневскому. Увидев фотографии своей жены, он не слишком расстроился. Она уже довольно долго прожила в его доме и начала раздражать олигарха, так что разоблачительные фотографии появились, можно сказать, очень своевременно. Они значительно облегчат неприятную процедуру развода.

Борис Крайневский разводился уже много раз. Естественно, он много раз и женился. Вспоминая, сколько у него было жен, олигарх иногда сбивался со счета. Жениться он любил. В каждой новой жене первое время находил какие-то неоценимые достоинства. Одна была капризна и взбалмошна, как ребенок, другая, наоборот, чувствительна и трогательна, третья пленяла живостью и непредсказуемостью характера. Однако спустя несколько месяцев трогательная чувствительность превращалась в вульгарную и надоедливую слезливость, живость характера оборачивалась бесконечными истериками, а детская взбалмошность оказывалась самой обыкновенной глупостью.

Тогда Крайневский вызывал Стаса Устроева, одного из своих адвокатов, и говорил ему, чтобы Стас готовил развод.

Разводы были узкой специализацией Стаса. Устроев мог провернуть все так, чтобы любвеобильный олигарх вышел из этого малоприятного процесса с минимальными финансовыми потерями. Крайневскому не жалко было денег, но поскольку очередная жена к этому моменту уже невыносимо раздражала его, он не хотел платить ей слишком много. Кроме того, Крайневский вообще был устроен так, что очень не любил терять деньги. Точнее, сами деньги не любили его покидать. Напротив, они притекали к нему отовсюду, откуда только можно. И в вопросе с разводами он раз и навсегда принял решение: лучше хорошо платить одному Стасу, чем всем своим многочисленным женам.