«Сирены» атакуют - Дмитрий Черкасов

Тот помотал головой:

– Не может быть. Контрабанда?

– Хуже. Наш разудалый сыскарь – один из них...

– Понятно. То есть – нет. Как вы узнали?

– Мы провели легкий спарринг. Достаточно заглянуть в глаза противнику, чтобы понять, чем он дышит...

– Это верно... но все равно не верится...

– Тебе и не нужно верить – слушай и мотай на ус.

– Да я что, я не спорю, – пробасил Флинт.

Каретников приставил ладонь ко рту и дважды крикнул птичьим криком, созывая остальных. Не прошло и полминуты, как готовые к бою «Сирены» окружили его плотным кольцом.

– Демаскируем схрон, – коротко инструктировал их Каретников. – Торпеда и Флинт, остаетесь на берегу, обеспечиваете поддержку и прикрытие.

– Есть, – отозвались те.

– Магеллан, Нельсон – выдвигаетесь к катеру. Переодеться, на катер заходить с суши. Действовать по обстановке.

– Вас поняли.

– Мы с Миной идем к эсминцу. Если позволит ситуация – с заходом на судно поддержки. Если не возвращаемся и не выходим на связь – действовать по обстановке. Разрешаю стрелять на поражение. Возможны варианты, но крайне желательно, чтобы к утру мы вновь сделались мирными художниками. Для непосвященных. Нам ни к чему паника. Конечно, это зависит от выполнения задачи. Вопросы?

– В чем все же заключается задача? – осведомился Магеллан.

– Если бы я знал, – вздохнул Посейдон.

* * *

По степени видимости подводный мир мало чем отличался от надводного, но это не имело никакого значения. В кромешной холодной тьме «Сирены» чувствовали себя не менее уверенно, чем на бульваре в погожий день. Посейдону, которому приходилось бывать в арктических льдах и норвежских фьордах, окрестности острова Коневец казались плавательным бассейном – той его частью, что в просторечии именуется лягушатником, лужей для мелюзги.

Так что холодной среду привычного обитания пловцов можно было назвать лишь с оговорками, воды Ладоги не шли ни в какое сравнение с водами Баренцева и Охотского морей. И разного рода подводных гадов, которыми изобиловали моря южные, можно было не опасаться – разве что гадов иного рода, наделенных интеллектом.

Посейдон и Мина разрезали водную толщу подобно стрелам. Они двигались с поразительной слаженностью – шли нога в ногу, как на параде, если уместно такое сравнение под водой. Со стороны могло показаться, будто они не прилагают ни малейших усилий к продвижению и вяло пошевеливают ластами, вытянув руки по швам. Но факт оставался фактом: они стремительно приближались к затонувшему кораблю.

Гидрокостюмы их имели особенность, обычно не свойственную этой одежде: «Сиренам» предстояло соприкоснуться с источником радиоактивного излучения, а потому приходилось защищать хотя бы жизненно важные органы. Костюмы были просвинцованы, а только пловцу понятно, что означает под водой лишний килограмм груза. Но Посейдон и Мина двигались как ни в чем не бывало, хотя помимо свинца были отягощены аквалангами и оружием для подводной стрельбы, а также готовились к захвату груза, каким бы тот ни был, – на случай, если целью противника являлся захват неких материалов.

Торпеда, оставшийся на берегу, передал на корабль поддержки распоряжение ждать возможных гостей, после чего включил систему радиоподавления, дабы затруднить деятельность противника. «Сирен» это не затрагивало, они могли общаться на своей частоте.

Пловцы умели отслеживать под водой как время, так и расстояние. Выросшая перед ними черная стена не стала неожиданностью; оба резко затормозили. Визуализации среды помогали особые оптические устройства, исключавшие, в отличие от простых фонарей, возможность демаскировки.

Посейдон подал напарнику знак: разделяемся. Мальчики направо, девочки налево. Мина нисколько не возражал против роли девочки и устремился в обход железной туши. А Посейдон замер, весь обратившись – в слух? Слушать под водой особенно нечего. Каретников использовал сразу все положенные репрезентативные системы – визуальную, слуховую, кинетикостатическую...

Плюс интуицию. Он чувствовал, что они не одни с Миной.

Либо внутри корабля, либо рядом находился кто-то еще.

Интересно, и сколько же там всего человек?

Подслушивающие устройства, расставленные в гостинице, показывали, что можно ручаться за двоих: Кирхенау и Кнопфа. Кирхенау спал беспробудным сном, Кнопф что-то набивал на своем ноутбуке. Перед уходом из гостиницы «Сирены» сняли последние данные. Об остальных сведений не было. Невозможно, чтобы все восемь человек караулили «Сирен» здесь, близ «Хюгенау». Кто-то должен остаться на берегу, как остался Торпеда. И катер, на котором прибыл Гладилин, тоже требует надзора...

Может быть, он ошибся? Мало ли кто как ведет себя в поединке, и у кого какие глаза... Даже кажущаяся иррациональность ничего не доказывает. Конечно, капитана в любом случае пришлось бы обездвижить, но был ли он врагом?

Что, если немцы все же располагали схроном на острове и не нуждались в доставке снаряжения извне? Да, остров и обитель прочесали опытные люди, но и на старуху бывает проруха.

...Черт его знает, как он ухитрился засечь стремительный пенный след, оставляемый пулей. Скорее, Каретников сначала уклонился, а уже потом осознал картинку – миг, запечатленный цепким сознанием. Он вскинул оружие и выстрелил в темноту. В секторе, что выхватывался прибором видения, никого не было. Посейдон оттолкнулся от корпуса «Хюгенау» и рванулся вперед. Мгновенно перед ним замаячила фигура аквалангиста. Тот был вооружен короткоствольным автоматом, но попытки выстрелить не сделал: вскинул руки.

Это было бесполезно. Пленники в такой ситуации, когда даже не определен круг задач, – излишняя роскошь. Каретников выстрелил, и вода вокруг его визави мгновенно почернела – куда больше, казалось бы... Аквалангист дернулся, обмяк, выпустил оружие и медленно пошел ко дну. Посейдон успел его подхватить.

Сдернул маску, всмотрелся в белый овал лица: Норберт Ланг.

Обыскивать тело было некогда, да Каретников и не надеялся найти что-то ценное. При Ланге – помимо подобающей экипировки – не оказалось ничего, а если на эсминце и было нечто ценное, за чем шла охота, то уж вряд ли это поместится в карман, хотя...

Всегда будет время вернуться к трупу, если Каретников уцелеет.

Он отпустил мертвеца, и тот плавно опустился в придонную мглу.

Держа свой автомат наготове, Посейдон поплыл вокруг эсминца. И буквально через какую-то пару минут стал свидетелем безмолвного поединка.

Бились двое: две гибкие фигуры в одинаковых гидрокостюмах. Оба борца были при пистолетах, но извлечь их явно не успели, застав друг друга врасплох. Тускло поблескивали клинки; тот из двоих, что был немного выше, постепенно одолевал противника и пытался перекрыть ему кислород.

Неожиданная сцена, хотя Посейдон был готов и к такому обороту событий.