Вальпургиева ночь - Ксения Эшли

Но гордые Драгонешти не сдаются. Они вернулись в Маам Кросс, чтобы самыми гнусными способами, убив трех эрлов и постоянно пытаясь уничтожить четвертого, захапать себе то, что когда-то принадлежало им.

А известно ли тебе, что эти твари служат Деволу, правителю тьмы? Только этого достаточно, чтобы остерегаться их. Что там от них потребовал главный бес несколько столетий назад в обмен на магическую силу? Кажется, сердце. А что дал взамен? Хвост, рога и копыта?

Произнося эту речь, Дарок ни разу не повысил голоса. Но холодное презрение, сквозившее в каждом слове эрла, уязвляло куда сильнее, чем даже самые язвительные выпады Портрета.

Она на миг растерялась.

— Они ведь лишь делают мелкие пакости, — невольно вырвалось у нее.

— То есть вы считаете убийство троих человек — мелкой пакостью? — эрл уже не скрывал своего гнева. Глаза его горели черным огнем, ноздри трепетали. — Надеюсь, сейчас вы выражаете не общее мнение жителей Маам Кросса?

Шанталь не хотелось показывать ни того, что отповедь Дарока задела ее, ни того, что в глубине души она признает его правду. Нет! Шанталь не может в это верить!

— Их вина в этом деле не доказана, — упрямо ответила она.

— Пока. Но я сделаю все возможное, чтобы в ближайшее время ситуация полностью изменилась, — в его голосе отчетливо слышалось что-то зловещее, отчего по спине девушки пробежали мурашки.

Закусив губу, она молча наблюдала за ним. Они остановились в аккурат возле ее дома, продолжая неустанно глядеть друг на друга. Лед в глазах Дарока постепенно растаял, а уголки губ дрогнули в полуулыбке.

— Вижу, мои слова напугали тебя, малышка. Меня не стоит бояться.

Шанталь была уверена, что его было не так-то просто разозлить, но если уж Дарок сердился, то дрожали горы, расходились океаны, а все живое, обладающее инстинктом самосохранения, бежало в укрытие. Но она не боялась. По крайней мере, его. Она боялась за него. За будущее, которое ждет ее Маам Кросс, если к власти придут Драгонешти. Горькая правда разъедала душу, как кислота. Ни Сгаташ, ни кто-либо еще из ее клана не смогут так сильно любить эти земли и заботиться о них, как это делает Дарок Кларк. Новый эрл, пожалуй, был самым лучшим правителем региона за все эти годы. И девушка остро ощущала его боль от потери семьи, праведный гнев на Драгонешти и желание все вернуть на круги своя.

Поддавшись какому-то невероятному шквалу эмоций, Шанталь приняла его предложение. И плевать, что будет дальше.

— Я вас не боюсь, — облачила она свои мысли в слова. — И чтобы доказать это, готова некоторое время пожить в вашем особняке. Некоторое время.

Его рот растянулся в той самой незабываемой улыбке, от которой у Шанталь всегда подгибались колени.

— Вот и умница. Хорошая девочка.

Он наклонился и насмешливо и громко чмокнул ее в нос. Чтобы скрыть смущение, девушка резко развернулась и поспешила в дом, чтобы собрать свои вещи. Дарок проследовал за ней, еле сдерживая себя от одобрительного шлепка по мягкому месту спутницы.

— Ммммммм… кажется, ты потеряла последние мозги где-то в лесу… — послышался писклявый голосок. Шанталь покраснела и прижала Портрет лицом к своему животу.

Дарок с усмешкой глянул на девушку, подумав, что она размышляет вслух.

— Не кручинься, золотце. Уверен, тебе понравится в моем доме.

А вот в этом Шанталь сильно сомневалась. Жить на одной территории с гигантским страхолюдом, худощавым пересмешником и невесткой вождя, имеющей на нее зуб. Едва ли пребывание в особняке покажется ей небесным садом Орпы.

Словно прочитав ее мысли, Дарок добавил:

— По крайней мере, там ты будешь в безопасности. Я уж прослежу, чтобы в твою сторону больше не летели «случайные» валуны.

— Я бы с этим справилась. Я никогда не унываю, — ответствовала девушка. — Я верю в зарю.

У Дарока от удивления открылся рот. Он так поглядел на спутницу, будто у нее на голове выросли рога.

— Что?

Неправильно расценив его удивление, Шанталь поспешила объяснить:

— Так говорила моя мама в те времена… когда нам было особенно нелегко. Она все время повторяла, что всегда темнее перед зарей, но заря неизменно приходит. Верь в зарю.

Дарок долгое время, не отрываясь, смотрел на нее, и при этом покачивал головой.

— Поразительно, — улыбнулся он. — Но именно это говорила мне и моя мать.

Он немного помедлил перед тем, как продолжить.

— Дело в том, что в детстве я очень боялся… темноты, — мужчина смущенно хохотнул. — И мама придумала для меня успокаивающую поговорку. Укладывая меня в постель, она всегда говорила, что бы ни происходило в мире, какие бы черные тучи ни нависали над Маам Кроссом, и какой бы непроглядной ни казалась ночь, каждое утро на смену чернильного мрака неминуемо приходит заря. Это неизбежно.

Только спустя годы я понял глубинный смысл этих слов.

Теперь мужчина смотрел будто сквозь Шанталь.

— Когда на Жирных Берегах было особенно тяжело: много воинов, моих друзей, полегло на поле брани, раны кровоточили, и боль была почти нестерпимой, сражения не приносили побед, а самим баталиям не было конца, магический туман дурманил разум, заставляя творить неописуемые вещи, я все время повторял себе: «верь в зарю…». Только это и помогло мне выжить там и не сойти с ума.

Дарок замолчал, и в комнате возникла неловкая тишина.

Шанталь стала нервно покусывать губу. Только что между ними произошло кое-что очень откровенное и личное, появился общий секрет, навсегда стерший границы между мужчиной и женщиной и соединивший их. Отношения словно перешли какую-то черту. Видит Орпа, Шанталь не хотела этого, не желала такой близости. Но уже ничего не изменишь

Прочистив горло, она выдавила из себя смущенную улыбку и резко отвернулась, чтобы вернуть Голбешника на место.

Повесив Портрет на стену, она тайком пригрозила ему пальцем, чтобы не открывал свою ядовитую пасть. Сибила нервно металась по хижине, ощущая, что хозяйка собирается ее покинуть.

— Прости, девочка, но ты остаешься дома, — она перевела хитрый взгляд на Портрет. — За старшую. Проследи здесь, пожалуйста, за всем в мое отсутствие.

Сибила, осознав всю значимость задания, оскалила пасть в довольной ухмылке, победно глянула в раздосадованную физиономию Голбешника и деловитой походкой стала прохаживаться по комнате.

Шанталь тем временем кинулась в комнату и вернулась оттуда с огромным тюком из старой холщевой ткани с безобразной заплаткой, набитым неизвестно чем. У Дарока машинально отвисла челюсть.

— Чего вы тут понабрали? Если там ваше безобразное барахло, то я не потерплю этого тряпья в своем доме. Даже не думайте, что будете расхаживать в своих ужасных обносках по моей гостиной.