Большая кража - Элмор Леонард

— Давай-ка вылезай, — с ухмылкой сказал Фрэнк Писарро. — У меня кое-что для тебя есть.

Нэнси оперлась рукой о бортик бассейна и, посмотрев на незнакомца, сухо сказала:

— Пошел вон.

— Слушай, давай договоримся, что ты не будешь на меня орать, о'кей?

— У мистера Ритчи есть договор с частной охраной, и они как раз сейчас должны делать очередной обход…

— Они специально приходят посмотреть, как ты купаешься, да? — все с той же ухмылкой поинтересовался Писарро. — Черт возьми, я вполне их понимаю.

— Выкладывай, что тебе нужно, — сказала Нэнси, — и проваливай отсюда.

— Я хотел тебе кое-что предложить на продажу.

— Ты проник на частную территорию без разрешения, — строго сказала Нэнси. — Так что не трать напрасно время. Если охрана застанет тебя здесь, тебе придется долго объяснять, какого черта ты тут делаешь. Они арестуют тебя и отвезут в тюрьму, даже вопросов задавать не станут. Одного того, что ты находишься здесь без моего разрешения, вполне достаточно, чтобы предъявить тебе обвинение.

Писарро терпеливо ждал. Потом сказал:

— Это бумажники. И кошельки.

— Что-что?

— Бумажники. У меня есть несколько бумажников, которые я хочу продать тебе за пятьсот долларов.

Нэнси призадумалась. Этот парень — или полный псих, или прикидывается идиотом. Вслух же она спокойно сказала:

— Мне не нужны бумажники. Так что уходи, пожалуйста.

Писарро пожал плечами.

— Ладно. Если тебе не нужны эти бумажники, мне остается только одно — отнести их в растреклятую полицию. — Поставив коробку у бортика, он наклонил ее, откинул крышку и продемонстрировал Нэнси содержимое. — Все эти бумажники украдены в одном месте. Ну что, въезжаешь потихоньку?

Нэнси решила, что искать какой-то смысл в словах этого странного типа бесполезно. Оставалось только придумать, как от него отвязаться. Мысль о том, чтобы привлечь к этому делу полицию, показалась ей вполне здравой.

— Отнеси их в полицию. Я думаю, там оценят твою помощь.

— А то как же, — сказал Писарро. — Я ведь могу рассказать им, кто украл эти бумажники. Ну, а если мне не захочется самому связываться с копами, я просто оставлю эту коробку там, где полиция обязательно на нее наткнется. А внутри будет написано имя того, кто все это провернул. — Писарро пристально посмотрел на Нэнси. — Ты хоть понимаешь, о чем я говорю?

— Ничего я не понимаю и понимать не хочу. Сейчас придет охрана, и тебя…

— Хватит мне лапшу на уши вешать, — перебил ее Писарро. — Какая, на хрен, охрана? Я тут три часа проторчал, пока тебя дожидался, и ни одного охранника не было. — Писарро улыбался во весь рот и нагло смотрел на Нэнси, пытаясь лучше разглядеть ее искаженную водой фигуру. — Ладно, вылезай, — примирительно сказал он. — Если ты и в самом деле не в курсе, так и быть, объясню, что к чему.

Проклятый купальник. То есть не купальник, а та косточка или что там еще, которая так противно впивается в ребро с правой стороны. Сам-то купальник Вирджинии Мюррей нравится: цельнокроеный, цвета морской волны, с пунктиром белых декоративных пуговиц посередине, он делает ее стройнее. Кто бы мог подумать, что он окажется таким неудобным. Косточка, поддерживающая грудь, видимо, вшита как-то неправильно, неприятно натирает ей правую подмышку и оставляет припухлый след. (Впервые почувствовав дискомфорт — в первый же день по приезде, — она напугалась до смерти, нащупав эту припухлость: решила, что у нее опухоль.) На самом деле проблема заключается в другом: она взяла с собой и другой купальник, но его желто-зеленый орнамент в сочетании с любой юбкой делал ее похожей на хиппи.

Вирджиния уже успела позавтракать. И написать очередное письмо маме с папой: «Даже не верится, что уже четверг и скоро придется возвращаться домой. Две недели пролетели очень быстро. Раз — и все кончилось! Я выезжаю в субботу утром, часов в десять (спешить некуда), и приеду домой около двух. Очень соскучилась по вам обоим».

Она причесалась, надела злосчастный купальник цвета морской волны, постояла немного перед зеркалом и снова причесалась. Вернувшись в гостиную, Вирджиния села на диван и приготовилась смотреть ежедневный спектакль под названием «Утро начинается», одновременно проглядывая новый номер «Космополитен», который, по ее мнению, в последнее время стал ужасно сексуальным.

Вирджиния удивилась, обнаружив изменение в актерском составе: мистер Маджестик впервые за неделю сам вышел чистить бассейн вместо Джека Райана. Она даже посмотрела на часы: да, именно в это время, в девять пятнадцать или в девять двадцать, Райан с алюминиевым шестом появлялся в предыдущие дни у бассейна.

Наверное, ему поручили сегодня какую-то другую работу. Возможно, он собирает сейчас на пляже мусор.

Можно было бы спуститься на пляж и выяснить, так ли это, но тогда придется пробыть там какое-то время, а Вирджиния не любила лежать на песке, пусть даже на постеленном пляжном полотенце. Утро выдалось на редкость жаркое. Неожиданно она поймала себя на том, что представляет себя вместе с Джеком Райаном на пляже. Самое странное в этом то, что они на пляже одни. День клонится к вечеру, она лежит на спине, закрыв под темными очками глаза, очень загорелая, с расстегнутыми и сброшенными с плеч бретельками купальника цвета морской волны. Она почувствует, как кто-то подходит к ней, — не услышит, а именно почувствует, — откроет глаза и увидит, что над ней стоит Джек Райан. Она молча посмотрит на него, на его сильные загорелые руки и рельефную мускулатуру обнаженной груди и живота. Наконец, не дождавшись, когда она заговорит, он чуть смущенно спросит: «Могу я к вам присоединиться?» Она с чуть заметной улыбкой согласится. Он опустится на колени, а она сядет на своем полотенце, придерживая руками верхнюю часть купальника, чтобы та не упала с груди. Они некоторое время будут болтать ни о чем, но она почувствует, что он хочет ей что-то сказать, но никак не может решиться. Потом они пойдут вместе купаться и поплывут бок о бок далеко-далеко, на целые полмили по озеру Гурон, а потом, усталые, возвратятся обратно.

Они сядут в ее машину и поедут кататься по Прибрежному шоссе, выберут ресторан с видом на озеро, закажут себе жареную озерную форель и белое вино и во время ужина будут любоваться великолепным зрелищем — закатом солнца над озером. На обратном пути он снова попытается заговорить с ней о том, что его беспокоит. Он будет говорить сбивчиво, явно стесняясь, потому что еще никогда в жизни ему не приходилось выражать словами те мысли и чувства, что владеют им. Он скажет, что никогда не встречал такой девушки, как она. Те, кого он знал, были слишком практичны и думали только о себе. Но она — совсем другая. Она очень, очень добрая. И милая. Не просто миленькая, а милая по-настоящему. И ему с ней… тут он, конечно, совсем застесняется и будет подбирать самое простое слово… так вот, ему с ней хорошо. А Вирджиния улыбнется — не засмеется, а тепло улыбнется — и ответит: «Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, но я отлично знаю, что я самая обыкновенная девушка и никаких особых талантов или устремлений у меня нет». А он скажет: «Что же тогда меня в вас так привлекает?» И она ответит: «Возможно, весь секрет в том, что я умею видеть в людях лучшее, что в них есть. Это любовь Господня, и каждый может обнаружить ее в самом себе. — Она чуть печально улыбнется и добавит: — Это совсем нетрудно, нужно только найти время и смотреть внимательно».