У звезд холодные пальцы - Ариадна Борисова

Ботуры свалились резко и враз. Насилу доползли до плотов и хоть не кричали в голос… Вдруг помрут? Вот так же резко и враз? От этой мысли багалык сам едва не взревел медведем в ужасе и бессилии. Что за незамеченный враг прошмыгнул на торжища через тройной заслон охраны, мирной клятвы и очищающего огня? Ох, какие же страшные загадки таит Эрги-Эн! Олджуна тоже заболела, но отказалась ехать домой. Сидела под кустом, пополам согнувшись.

Скрылся последний плот с воинами. Бронзовые волны потускнели. Сиреневая тучка – клок небесного керчэха с голубикой – спрятала солнце… или в глазах помутилось? Превозмогая дикую резь в животе, Хорсун повернулся лицом к берегу. Надо, наконец, призвать мясовара к ответу. Кликнул негодного. Тот еле притащился, с лицом белее снега, придерживая брюшко.

– Чем ты так хорошо насытил войско?

– Я ничего… Я как всегда… – забормотал Асчит. Лицо и волосы его были мокрыми от пота, в подмышках ровдужной рубахи темнели сырые круги.

– Что – как всегда?! – взрыкнул Хорсун, скрывая боль за криком. – Значит, ты всегда добавляешь в еду отраву?!

Асчит не выдержал – заплакал навзрыд, закрыв лицо ладонями и трясясь, будто женщина, снедаемая горем. Несчастный был, разумеется, не виноват. Хорсун в этом не сомневался. Он знал дружинного мясовара с юности. Знал, что сегодняшнее происшествие для него горше всякой другой беды. Асчит легче руку дал бы себе отрубить, чем отравить еду. Он страстно любил все, связанное с пищей. Лицо его сияло счастьем, когда кто-нибудь хвалил сготовленные им обеды и ужины. Заботы о столе воинов были для мастера готовить искусные блюда не просто работой, а главной радостью в жизни. Однако именно Асчит отвечает за питание и должен давать по нему отчет.

На крик набежала ребятня, гулявшая по берегу. Надо бы отойти, вести допрос мясовара подальше… Хорсун на мгновенье сморщился от боли. Был не в силах ни тронуться с места, ни отогнать любопытных. Внутренности полыхали горючим пламенем. В этом огне, казалось, плавилось все тело.

– Кто ходил рядом с костром? – спросил невнятно, с трудом подавляя непроизвольную пляску вышедших из повинове-ния уст.

– Детишки бегали, – всхлипнул Асчит из-под ладоней. – Девочки помогали Олджуне разносить напиток…

– Да-а, – покачиваясь, простонала Олджуна. – Они мне помогали.

– Не заметила ли ты случайно чего-нибудь подозрительного?

– Нет…

– Я кое-что приметил. – Из гурьбы мальчишек, как-то развязно покачиваясь, выступил высокий паренек с красивым лицом. От него разило прокисшим кумысом. Хорсун где-то видел этого парня совсем недавно… Ах да. Драка у озера Травянистого. Тот самый «оживший мертвец». Кинтей.

– Так что же? – прищурился багалык.

– Одна девочка насыпала горсть чего-то сушеного в воинскую похлебку. Я думал, это какие-нибудь съедобные корешки. Не знал, что яд. А то бы, конечно, сказал мясовару.

– Кто она?

– Да вот же, рядом стоит, – показал парень на девочку примерно десяти весен с берестяным венцом на голове. Она тихо охнула и попятилась, устремив на обвинителя широко раскрытые глаза.

С ненавистью глянув на Кинтея, девочку заслонил собою мальчуган чуть старше ее. Хорсун вспомнил и этих двоих – приемных детей Лахсы. Сына кузнеца и дочь неизвестного тонготского рода.

– Ты врешь, – твердо сказал Кинтею мальчишка.

– Я тоже видел, – послышался писклявый голос пузатого паренька. Он, как Кинтей, плохо стоял на ногах.

«Компания в сборе, – подумал Хорсун. – Не хватает только старшего горбатого братца приемышей, с красивым именем Дьоллох. А Кинтей мстит за драку». Но, перемогая очередной приступ, велел девочке:

– Подойди сюда.

Втянув голову в плечи, она вышла из-за спины брата и робко приблизилась.

– Скажи, ты бросала что-нибудь воинам в похлебку?

– Ничего. – Девочка подняла на багалыка полные слез глаза, лучистые, как мокрые звездочки.

Хорсуну стало неловко. Невольно стал орудием мести хитроумного мальчишки. Не верилось, что ребенок с такими доверчивыми глазами способен на злодеяние. Он поймал себя на странном желании обнять испуганное дитя, защитить… От кого защитить – от себя? Хорсун бурно себе изумился. А ведь эта девчонка совсем не проста. Вспомнил, как дерзко отвечала ему на берегу озера Травянистого, и так же ясно смотрела.

– Что ты бросила в еду? – повторил сурово. – Кто велел тебе это сделать?

…И тут на Хорсуна встрепанной куропаткой налетела Лахса. Он и не заметил, как мальчик убежал. Поспешил доложить матушке, привести…

– За что мучаешь ребенка, ты, изверг?! – закричала женщина, загородив дочь пышным телом. – Да будь ты хоть воевода, хоть сам Илбис, – еще словом обидеть посмеешь – и недосчитаешься половины своих сивых волос!

Пухлые пальцы с острыми ногтями угрожающе мелькнули рядом с лицом ошеломленного багалыка.

– Глаза ваши бесстыжие, – напустилась она затем на парней, – видели они! Опившись хмельного кумыса, черта рогатого в похлебке увидишь! Скажу вашим родичам – пусть присмотрят за вами получше, не то как бы впрямь беды не учинили! Всё напомню: как вы нос Атыну сломали, как истоптали новое платье Илинэ!

Парни попятились. Толстяк споткнулся о камень и, содрогаясь пузом, свалился. Кинтей помог ему подняться и злобно выкрикнул:

– Жалуйся! Нам нечего бояться! Пусть боятся тонготский подкидыш и сынок кузнеца! Это они отравили дружину, хотели воинов убить!

– Убивать их никто не собирался, – раздался чей-то насмешливый голос. Молодой шаман ньгамендри, потряхивая разноцветными косицами, спустился по тропе к берегу. – Я проверил остатки пищи и нашел яд в болтушке из корней сарданы, но он не смертелен.

– Что за яд? – Хорсун скривился и сложил руки на животе крест-накрест, словно ему просто было некуда их девать.

– Зеленые грибы-мухоловки. Я сейчас отправлюсь в Элен, помогу вашему травнику облегчить страдания воинам. Хотя без того могу точно сказать: они понедужат дня три, не больше.

Легко сказать – дня три! Завтра утром торговцы тронутся в путь к своим вотчинам. А ведь есть еще ночь – последняя, самая опасная ночь торжищ. Здоровых воинов между тем осталась всего треть… Над левобережьем угрожающе навис чреватый невнятной опасностью вечер. Где взять верных людей, кому поручить охрану, когда начнется суматоха отъезда?

Десять весен назад, когда в Элен явился черный странник с белыми глазами, зло тоже случилось из-за ядовитых грибов. Сгинул целый род. Хорсун знал: белоглазого нет в Эрги-Эн. Ему докладывали о каждом подозрительном человеке. С каждым из них он разговаривал и досматривал самолично. Не помнил теперь, что когда-то выступал против сдачи оружия и досмотра. Но если нынче боги отвели козни странника, кто же тогда сотворил это преступление? С какой целью?

Багалык огляделся. Рядом с сыном кузнеца на берегу вертелись двое мальчишек, одетых в одинаковые рубашки – близнецы старейшины Силиса. Девочка с бесстрашной Лахсой уже залезали в лодку.