Дом за порогом. Время призраков - Диана Уинн Джонс

– Вы доктор Макриди? – спросил я.

– Да, это я, – ответил он. Поначалу он не заметил ничего, кроме моего роста. – К сожалению, Адама нет дома, – сказал он.

– Я знаю, что его нет, – ответил я. – Мне нужно кое-что у вас узнать.

Тут он заставил себя присмотреться ко мне. И пока он присматривался, я видел, что он изо всех сил старается пробудить в себе врача. Как будто напяливал пальто с вывернутыми рукавами. Никак не мог перевоплотиться во врача, но старался, как мог.

– Рука? – спросил он. – Честно говоря, сейчас у меня нет приема. Обратись в травматологический пункт в Королевской бесплатной больнице.

Я посмотрел на свою руку. Сквозь рубашку, которую дал мне Адам, сочилась кровь. Неудивительно.

– Нет, я пришел не с этим, – сказал я.

Он все пытался пробудить в себе врача. Очень старался.

– У вас была какая-то игра с переодеваниями, да? – спросил он. Увидел знак «шен» у меня на груди. – Видимо, что-то пошло не по плану.

Я засомневался, слушает ли он меня.

– Вот что, – сказал я. – Я пришел задать вам несколько вопросов. Вы ответите, и я уйду. Я знаю, что вы не хотите, чтобы я сейчас вас донимал.

Это заставило его посмотреть на меня иначе. Думаю, поскольку он был врач, то привык разговаривать с людьми, когда они несколько не в себе. А сейчас он увидел, что я в некотором смысле так же плох, как и он сам.

– Что ты хочешь узнать? – осторожно спросил он.

– Ваша бабушка, – сказал я. – Женщина-врач. У вас там альбом с ее фотографиями. Как ее звали?

– Эльзи, – ответил он. – Эльзи Гамильтон Макриди.

Значит, это действительно была Эльзи. Мне хотелось спросить, откуда у нее дорогие туфельки, но это я решил опустить. Если Эльзи чего-то по-настоящему хотела, она это получала.

– Должно быть, она вышла замуж за одного из мальчиков Макриди из соседнего двора, – сказал я. – Мы с ними играли в футбол. За кого именно? За старшего, Джона, или за второго, Уилла?

– Нет-нет. За Грэхема. – Доктор буравил меня взглядом. – За самого младшего.

– За Грэхема? – удивился я. – Да я его даже и не знал толком! Он и в футбол-то играть не умел. Только и делал, что книжки читал. – Однако, если вдуматься, он был ровесник Эльзи. – А что вы знаете о семье Эльзи? – спросил я. – О ее братьях? У нее было два брата.

Тут уж он уставился на меня, не мигая.

– Роберт уехал в Австралию. А старший, Джеймс, пропал еще мальчиком. Его долго искали, даже тралили канал.

А теперь придется долго искать Адама, подумал я. Доктор смотрел на меня так, словно я был Фред и внезапно ожил и заговорил. Можно сказать, так и было. Дама тоже на меня уставилась.

– И еще два вопроса, – сказал я. – Что это за игра, в которую играют в белых костюмах?

– А? – не понял он. – Ты имеешь в виду крикет?

– Ой, крикет! – сказал я. Про крикет я, конечно, слышал. – Знал бы я, что это крикет, не дал бы себя провести! Мы играли только в футбол. Я думал, в крикет играют в блестящих цилиндрах и такой изогнутой битой!

– Раньше – несомненно, – ответил доктор. – Но это было больше ста лет назад.

– Только не надо говорить, что я все выдумываю. – Я утратил всякую осторожность. – Я и правда только это о крикете и знаю. Сам я столкнулся с ним всего два дня назад. И последнее. Прошу вас, возьмите газету, которая зажата у Фреда под локтем, и прочитайте мне, какое на ней стоит число.

Он покосился на меня, но газету взял и прочитал ту самую дату, которую я запомнил утром.

– Тринадцатое июля тысяча девятьсот восьмидесятого года.

– Спасибо, – сказал я. Голос у меня срывался. Я еле выговаривал слова. – Да, действительно, больше ста лет. В последний раз я побывал здесь в тысяча восемьсот семьдесят девятом.

Потом я повернулся и вышел. Не хотел стать для них живым Фредом. Шел я быстро, но доктор меня нагнал. Несмотря на бороду и все прочее, он был очень похож на моего отца, а мой отец наверняка побежал бы за своим двоюродным дедушкой.

– Эй! – крикнул он. – Дай взглянуть на твою руку!

То есть что-то он все-таки понял.

– Спасибо, не нужно, один Фред у вас уже есть! – крикнул я в ответ. И убежал – а он так и остался стоять у своего блестящего поэтичного ландо.

Я пустился бежать обратно, вниз по склону. Нужно было посмотреть вблизи на кладку канала. Оказывается, все эти годы я помнил его неправильно – а сколько их было, этих самых лет! Я был потрясен – мне и в голову не приходило, что я скитался по Цепям уже сто лет. Меня сбило с толку, что время передергивается, когда переходишь из одного мира в другой. Я думал, что в других мирах оно идет, а Дома стоит, пока меня нет. Но я побывал больше чем в сотне миров и, наверное, провел в каждом из них в среднем год. Неудивительно, что я многое позабыл и все так сильно изменилось.

Только, понимаете, на самом деле ничего я не позабыл. Я же все сразу понял, стоило мне увидеть арки канала. Просто сам себе не поверил. Я не мог поверить, что со мной сыграли такую злую шутку – пусть даже Они. Я в поте лица старался в это не верить. Подмечал все отличия – а при этом на меня отовсюду наползала и наползала похожесть. Я понял, что Они прислали меня Домой, как только треснулся головой о ту статую. Только я был не Дома. Я больше никогда не попаду Домой.

На полдороге к каналу меня позвала Граница.

Нет, ну надо же – Они в своем репертуаре! В считаные секунды раздавили нас, раскидали куда попало, проследили, чтобы я понял, как жестоко Они шутили надо мной все эти годы – на это Они дали мне время, – а потом вернулись к своей игре. На меня навалилась знакомая тоска. Я стоял и трясся от нее.

Навалилась она откуда-то у меня из-за спины. Думаю, все-таки со стороны огородов. Если это была ближайшая Граница, путь мне предстоял неблизкий. В воскресенье, без гроша в кармане, в мире, где столько правил и ограничений, попасть туда будет ох как трудно. Я повернулся, чтобы ответить на зов, и отправился в свой неблизкий путь. Покидать этот мир мне было не жалко. Все утратило смысл.

Потом я остановился. Если все утратило смысл, значит на Них мне тоже наплевать.

– С какой стати мне позволять вам переставлять меня с места на место? – сказал я Им. – Пойду-ка я для разнообразия куда сам захочу.

Куда я сам хочу, я знал. И снова повернулся. Здесь была и другая Граница, гораздо ближе. Старая крепость и треугольный сад точно Граница, иначе инструмент Джориса не взбесился бы. Они каким-то образом отделены от остального города. Поэтому там так тихо. Но я знал, что там Граница, и собирался пройти через нее туда, куда хочу, а Они пусть делают что хотят.

Терпеть зов трудно даже тогда, когда тебе что-то мешает на него ответить. А если ты сам поворачиваешься к нему спиной по собственной воле, это просто пытка. Но я знал, что так можно. Я это сделал в мире скотоводов восемьдесят лет назад. К тому же, по-моему, все то, что Констам повесил мне на шею и намотал на запястья, тоже очень помогало. Констам, конечно, Их недооценивал, но дело свое знал. Да, Констам – это потрясающе. То есть нам с Хелен ужасно надоело слушать Джориса с его разговорами про Констама, но теперь я понимал, что это он не просто так. Я думал, что в следующем же мире, куда я попаду, наверняка не сдержусь, возьму за пуговицу первого же скитальца и вывалю ему все о Констаме. Мой друг Констам, охотник на демонов. Констам, который в ярости метался по передней и отправил меня ловить крыс для Хелен…