Мятежное сердце - Эми Фетцер

Рейн широко распахнул дверь комнаты, и Микаэла охнула.

— Как мило!

— Для тебя приготовили ванну. Думаю, ты устала, я прикажу, чтобы еду принесли наверх. — Рейн открыл шкаф с женской одеждой и, прочтя немой вопрос девушки, ответил: — Нет, Микаэла, это не ее. Все, что принадлежало ей, сожгли.

Неужели она считает его настолько бессердечным, чтобы предложить ей вещи умершей женщины?

Она пыталась разгадать выражение его лица, когда он показывал ей шнур от звонка, потом кивнула, подошла к мягкому дивану у камина и сбросила плащ. Расшнурованное черное платье обвисло, обнажив верхнюю часть груди, и Рейну захотелось сорвать его, осыпать поцелуями ее тело. Ее близкое соседство было суровым испытанием для его воли.

— Извини, я не могу предоставить тебе служанку. Опасно вовлекать в это посторонних людей.

— Я прекрасно обойдусь без нее. Они знают? Я имею в виду команду.

— Им известно лишь то, что они помогают мне защитить тебя. Я хочу, чтобы так оставалось и впредь.

Микаэла кивнула, чувствуя, что является для него обузой, к тому же ради нее он страшно рискует.

— Если хочешь, Кабаи поможет тебе принять ванну.

— Вы серьезно?

Рейн улыбнулся. Она такая невинная, такая простодушная.

— Он евнух, Микаэла.

— Не важно, — запнувшись, сказала она. — Просто мне не нужна помощь в столь простом деле, как ванна.

— Хорошо, — пожал плечами Рейн. — Но если помощь тебе все же понадобится, я к твоим услугам.

— Нет! Это неприлично.

— Оставь свою застенчивость, Микаэла. Какое-то время нам придется жить в одном доме, что тоже неприлично. — Он подошел к двери ванной. — Мои комнаты находятся с той стороны.

Он зашел в ванную, отодвинул щеколду и почему-то нисколько не удивился, обнаружив Микаэлу рядом. Он чувствовал ее присутствие, будто касался ее тела, но ему хотелось не просто ощущать ее рядом с собой. Он хотел эту женщину всей душой и телом. Но он никогда ее не получит. От слухов о нем исходил запах тления, и многие сплетни уже повлияли на мнение Микаэлы.

Войдя в свою комнату, Рейн направился к высокому дубовому шкафу, достал полированный деревянный ящик, а затем вернулся к ней.

— Здесь ты в безопасности, Микаэла. Никто не знает, что этот дом принадлежит мне, он далеко от города, его охраняют более десятка человек, участок обнесен стеной.

— Значит, я пленница.

— Если ты предпочитаешь считать так, пожалуйста. Ты меня боишься, но оружие придаст тебе уверенности. При необходимости можешь использовать его против меня.

Она внимательно рассматривала пистолеты с его инициалами на рукоятках.

— Я могу воспользоваться ими для бегства. — Микаэла закрыла ящик.

— Да.

— Но вы думаете, я этого не сделаю?

— Когда у тебя будет время поразмыслить над последствиями, ты поймешь, что я прав.

— Мне не нравится ваша постоянная самоуверенность, Рейн Монтгомери, — раздраженно произнесла она. — Вам об этом известно?

— Да.

Он продолжал улыбаться, но глаза его потемнели, взгляд скользил по ее волосам, искусно накрашенному лицу, обнаженным плечам и груди в вырезе расстегнутого платья. Боже мой, до чего хороша! Под соблазнительной внешностью он видел ее чистоту, к которой ему хотелось прикоснуться, снова почувствовать огонь страсти, которому она всего дважды позволила вырваться наружу.

— Если бы я был настолько самоуверен, то не принимал бы так близко к сердцу твою соблазнительность. — Рейн погладил ее по щеке, и Микаэле показалось, что она очутилась в капкане.

Микаэла пристально смотрела на него, замирая от желания почувствовать себя в безопасности, почувствовать себя любимой. Как ей хотелось того, что обещал его взгляд! Она проклинала мужчин, которые разбили ее мечты и не оставили места для новых.

— Не поддавайтесь искушению, Рейн, вам не понравится результат.

Он нахмурился, со вздохом отступил и ушел в свою комнату.

Микаэла перевела дух и, сожалея о несбывшемся, села в ванну.

Ее мысли были неприличными, вызывали только боль, ведь к жизни куртизанки она приспособлена не лучше, чем к жизни шпиона.

Рейн услышал ее стон, затем плеск воды и потер лицо, борясь с детским желанием удариться головой о деревянную панель. Если он снова услышит стон Микаэлы, то ворвется к ней, чтобы снять ее боль. Лучше уйти вниз, чтобы отдать распоряжения по поводу ужина и, возможно, обуздать свою страсть. На нижних ступеньках лестницы Рейн даже остановился, представив себе ее мокрое обнаженное тело, но стиснул зубы и двинулся в сторону кухни.

Сейчас не время предаваться мечтам.

Он должен выманить убийцу, найти отца и запустить нужные слухи.

Эрджил, надежно спрятавшись в тени, уже час наблюдал сквозь ворота, как за занавешенными окнами движутся фигуры, как зажигается свет на верхних этажах. Шотландец знал, что Микаэла здесь, и хотя ему не удалось разглядеть ее, когда она шла в дом вместе с Монтгомери, он узнал ее походку. И шла она по собственной воле. Он даже видел, как она улыбнулась заполнившим дом охранникам.

Он, правда, еще возмущался, что Микаэла опять сбежала и подвергает себя опасности, ведь если кто-нибудь пронюхает о ее приезде сюда с этим человеком, репутация девушки пострадает еще больше. Генерал везде разглагольствовал о ее недостойном поведении, будто от дочери Ричарда можно ожидать, что она бросится наутек, как испуганный кролик. «Или она сбежала с каким-нибудь голодранцем», — заявил он в последний раз.

Рейн Монтгомери к голодранцам не относится, кроме того, оберегает Микаэлу от любопытных глаз, поместив в настоящую крепость. Эрджил испытывал такое облегчение, что даже прослезился и ущипнул себя за нос. Теперь можно успокоить Агнесс, но больше никому не рассказывать о своем открытии, хотя он не спустит глаз с Монтгомери, чтобы быть уверенным в безопасности девушки.

Правда, он видел, как Рейн смотрел на нее, прежде чем поцеловать той ночью под дождем. И Микаэла, чертова девчонка, тоже прижималась к нему, желая не только поцелуя. Эту парочку связывает большее, чем каждый из них готов признать, заключил Эрджил. Он не станет им мешать, и пусть случится то, что должно случиться.

Микаэле сейчас нужна его сила, нужен друг. Генерал отвернулся от племянницы, у девочки нет никого, кто мог бы ей помочь.

Никого, обладающего властью.

Рейн стоял у кровати и смотрел на Микаэлу. Она лежала на боку, завернувшись в одеяло, ее прекрасное лицо исказила боль. Он сразу представил ужасную картину: трость Дю-мера вновь и вновь опускается на нее, плетка мадам врезается в незащищенную плоть ее бедер. Эта картина преследовала его с той самой минуты, когда он увидел ее на помосте.