Человек для себя - Эрих Фромм

Современное отношение к вере стало результатом долгой борьбы против авторитета церкви и ее притязаний на контроль над всеми видами мышления. Таким образом, скептицизм в отношении веры связан с наступлением разума. Этот конструктивный характер современного скептицизма, впрочем, имеет и оборотную сторону, которой пренебрегают.

Рассмотрение структуры характера человека и общественной ситуации наших дней ведет к пониманию того, что широко распространившееся неверие утратило тот прогрессивный аспект, которым обладало несколько поколений назад. Тогда борьба против веры была борьбой за освобождение от духовных оков, борьбой против иррациональных верований, выражением веры в человеческий разум и его способность установить социальный порядок, руководствующийся принципами свободы, равенства и братства. Сегодня неверие есть выражение полной растерянности и отчаяния. Когда-то скептицизм и рационализм были прогрессивными силами, способствовавшими развитию мысли; теперь же они превратились в рационализацию релятивизма и неуверенности. Представление о том, что накопление все больших и больших объемов фактов неизбежно приведет к познанию истины, превратилось в суеверие. В некоторых кругах саму истину стали рассматривать как метафизическую концепцию, а науку сводить к задаче сбора информации. За фасадом предполагаемой рациональной уверенности кроется глубочайшая неуверенность, приводящая к готовности принятия любой предлагаемой философии или к компромиссу с ней.

Может ли человек жить без веры? Не должен ли младенец «веровать в материнскую грудь»? Не должны ли мы все верить в своих сограждан, в тех, кого мы любим, и в самих себя? Можем ли мы жить без веры в справедливость норм нашей жизни? Действительно, без веры человек в самых глубинах своего существа становится бесплодным и боязливым, лишается надежды.

Так была ли борьба против веры напрасной, а достижения разума – бесплодными? Следует ли нам вернуться к религии или обречь себя на существование без веры? Является ли вера неизбежно верой в Бога и в религиозные доктрины? Связана ли она с религией так тесно, что должна разделить ее участь? Неизбежны ли противостояние и разрыв веры с рациональным мышлением? Я постараюсь показать, что на эти вопросы можно найти ответ, рассматривая веру как базовую установку человека, как черту характера, отражающуюся на всех переживаниях человека и позволяющую смотреть в лицо реальности без иллюзий, но жить, опираясь на свою веру. Трудно представить себе веру не как веру во что-то, а как внутреннюю установку, конкретный объект которой имеет лишь второстепенное значение. Полезно помнить, что термин «вера», как он используется в Ветхом Завете, – «эмуна» – означает «твердость» и тем самым характеризует определенное качество человеческих переживаний, черту характера, а не содержание верования во что-то.

Для понимания этой проблемы может быть полезно рассмотреть сначала проблему сомнения. Сомнение обычно понимается как неуверенность или беспокойство в связи с тем или иным предположением, идеей или личностью, но может также быть описано как установка, пронизывающая всю личность человека, так что конкретный объект, на котором сомнение сосредоточивается, приобретает лишь второстепенное значение. Чтобы понять этот феномен, нужно различать сомнение рациональное и иррациональное. Ниже я рассмотрю это различие и применительно к вере.

Иррациональное сомнение – это не умственный отклик на неуместное или попросту ошибочное утверждение, а скорее неуверенность, эмоционально и интеллектуально окрашивающая жизнь человека. Для него ни в одной области нет переживания, которое обладало бы качеством уверенности, все сомнительно, нет ничего достоверного.

Наиболее выраженной формой этого является навязчивое невротическое сомнение. Страдающий им человек вынужден сомневаться во всех своих мыслях и беспокоиться обо всем, что делает. Сомнение часто распространяется на самые важные вопросы и решения в его жизни. Вмешивается оно и в мелочи, такие как какой костюм надеть или пойти ли на вечеринку. Какого бы объекта – важного или незначительного – ни касалось иррациональное сомнение, оно бывает мучительным и выматывающим.

Психоаналитическое изучение механизма навязчивых сомнений показывает, что они представляют собой рационализированное выражение бессознательных эмоциональных конфликтов, вытекающих из отсутствия личностной цельности и из острого чувства бессилия и беспомощности. Только выявив истоки сомнения, возможно преодолеть паралич воли, возникающий из-за внутреннего ощущения бессилия. Если такое понимание не достигается, подыскиваются суррогатные решения, хотя и неудовлетворительные, но по крайней мере изгоняющие мучительные сомнения. Одним из таких заместителей является навязчивая активность, в которой человек находит временное облегчение. Другим выходом представляется принятие какой-либо «веры», в которой человек как бы топит себя и свои сомнения.

Для сомнения, которое испытывает современный человек, типична не описанная выше активная форма, а скорее установка на безразличие, когда все возможно и нет ничего определенного. Все больше людей запутываются во всем – в работе, в политике, в морали – и, что хуже всего, полагают такую растерянность нормальным состоянием ума. Они чувствуют изоляцию, тревогу, бессилие; они переживают свое существование не в терминах собственных мыслей, эмоций, восприятия, а только в терминах переживаний, которые им положено иметь. Поскольку таким личностям-автоматам активное сомнение несвойственно, его место заняли безразличие и релятивизм.

В противоположность иррациональному рациональное сомнение ставит под вопрос выводы, правильность которых зависит от веры авторитету, а не от собственного опыта человека. Такое сомнение выполняет важную функцию в личностном развитии. Ребенок сначала воспринимает все идеи на основании безусловного авторитета родителей. В процессе освобождения от него, при развитии собственного Я, ребенок становится критичным. Взрослея, ребенок начинает сомневаться в легендах, которые ранее не ставил под вопрос, и увеличение его критических способностей прямо пропорционально его растущей независимости от родительского авторитета и его превращению во взрослого человека.

Исторически рациональное сомнение является одним из основных источников современной мысли; философия и наука благодаря ему получили самые плодотворные импульсы. Здесь, как и в личностном развитии, рост рациональных сомнений был связан с растущей эмансипацией от авторитетов – церкви и государства.

В отношении веры я хотел бы провести то же разграничение, что и в отношении сомнения: развести рациональную и иррациональную веру. Под иррациональной верой я понимаю веру в личность, идею или символ, порождаемую не собственным опытом в области мысли или чувства, а основанную на эмоциональном подчинении иррациональному авторитету.

Прежде чем мы пойдем дальше, следует подробнее рассмотреть связь между подчинением и интеллектуальными и эмоциональными процессами. Имеется множество свидетельств того, что человек, пожертвовавший своей внутренней независимостью и подчинившийся авторитету, склонен подменять собственный опыт опытом авторитета. Наиболее впечатляющая иллюстрация этого может быть обнаружена в ситуации гипноза, когда человек подчиняется авторитету другого и в состоянии гипнотического сна готов думать и чувствовать так, как его «заставляет» гипнотизер. Даже после пробуждения от гипнотического сна пациент подчиняется внушению, считая при этом, что следует собственному суждению и инициативе. Если гипнотизер, например, внушил пациенту, что в определенный момент тот почувствует холод и должен будет надеть пальто, в постгипнотической ситуации пациент испытает внушенное ему чувство и будет действовать соответственно, будучи убежденным, что его чувства и поступки основаны на реальности и инициированы его собственным мнением и волей.