Приманка - Тони Стронг

Палата, где находится Клэр, запирается электронными замками. Теоретически она и другие пациенты помещены в условия, в которых не могут причинить вреда ни себе, ни другим. Практически они заключенные. Один мужчина, громадный негр, которого санитары называют Балбес, проводит двадцать часов в сутки примкнутым к койке наручниками, почему – Клэр не удается узнать. Другие пациенты, можно сказать, подвижны, хотя шаркают ногами по натертым до блеска коридорам словно в невидимых кандалах, бормоча что-то на местном диалекте, которого она не понимает.

В отделении очень жарко, но все окна закрыты. Многие мужчины ходят голыми до пояса, и даже медперсонал не носит ничего под тонкими синими комбинезонами. По ночам мужчин и женщин разделяет только коридор. В первую ночь Клэр слышит вопли – девушка в соседней палате подверглась нападению в постели. Санитары оттащили напавшего, но через два часа он вновь появился там.

Доктор Баннерман приезжает в Гринридж к своим так называемым подопечным дважды в неделю. Встречи с ними включают в себя краткий негромкий разговор, пока он дополняет свои записи, затем следует лихорадочная деятельность по выписыванию новой пачки рецептов. Клэр совершила оплошность, признавшись ему, что страх перед другими пациентами мешает ей спать, поэтому в дополнение ко всем лекарствам ей дают снотворное, маленькие, заполненные гелем капсулы, от которых у нее на другой день до полудня кружится голова. Ее «стабилизируют» тем, что Баннерман именует «атакующими» дозами пимозида, проверина и иклимитола, лекарств, не имеющих, по его уверению, никаких побочных воздействий. Но они притупляют мышление Клэр, обволакивают сознание густым, липким сиропом медикаментов и вызывают у нее постоянный голод. Кажется, она проводит целые дни в комнате с телевизором, ожидая, словно вялая, обрюзгшая девчонка, когда появятся санитары с очередным подносом клейкой больничной еды.

Странно, что Баннерман одержим прописыванием лекарств, поскольку ясно, что злоупотребление ими и расстроило разум большинства его пациентов. Они сравнивают рецепты с изощренностью гурманов: «Получила метадон? Отлично, а мне он дал только две паршивых „тьюи“ да выписал рецепт на „дет“» – и рассказывают всем, кто готов слушать, о высшей реальности, которую они познали от «ангельской пыли», фенциклидина или крэка.

Гленн Ферниш заканчивает загружать автоклав, снимает нитриловый комбинезон с перчатками, бросает их в мусорный ящик.

– Доброй ночи, Харолд, – вежливо говорит он, просунув голову в дверь кабинета. – У меня все. Помочь тебе с похоронными лицензиями?

Харолд отмахивается:

– Не нужно, можешь идти. Ты тоже, Алисия, – обращается он к дочери. – Я сам все закончу. У вас, молодых, наверное, есть какие-то планы.

Харолд не особенно наблюдателен, однако замечает, что его дочь очень интересуется своим напарником. Может, если они уйдут с работы вместе, Гленн пригласит ее куда-нибудь?

– У меня вроде особых нет, – лениво произносит Алисия.

Но если она надеется, что Гленн предложит ей провести вечер вместе, то напрасно.

В отделении, где находится Клэр, у администратора в кабинете стоит компьютер. Пока администратор ужинает, она входит туда и осматривает его. Как Клэр и надеялась, компьютер подключен к Интернету. Включает систему поиска и ищет доктора Констанцию Лейхтман.

Появляется более десятка текстов. Клэр ожидала связей с насильниками и серийными убийцами, но получает материалы по социальной антропологии и семейной структуре у горилл. Возможно, существуют два доктора Лейхтман.

Тогда она входит в бодлеровский сайт и отстукивает один из переводов в сборнике «Цветы зла».

Столько помню я, словно мне тысяча лет.

Она уверена, что ответ скрыт где-то в этих стихах, только его нужно найти.

По пути домой Гленн останавливается у продовольственного магазина. Поскольку уже конец дня, рабочие снимают с полок скоропортящиеся продукты и несут их в холодильные камеры. Гленн подходит к рыбному прилавку и просит показать морского окуня. Продавец сует руку в пластиковый пакет, достает рыбу и показывает покупателю. Глаз у рыбы покрыт каким-то матовым веществом. Гленн привередливо нюхает ее, потом кивает. Кладет окуня в корзинку и подходит к прилавку с фруктами. Продавщица, привлекательная блондинка, отбирает перезрелые плоды. Гленн восхищается ее волосами, выбившимися из-под шапочки; несколько прядей касаются длинной шеи и воротника форменной одежды.

– Прошу прощения – негромко произносит он.

Молоденькая продавщица распрямляется. Да, внешность у нее приятная, как он и думал.

– Чем могу служить? – спрашивает она.

Гленн указывает на коробку с яблоками, в которых она роется:

– Я бы хотел взять их.

– О, боюсь, они портятся, – говорит продавщица.

– Правда?

– Да. Там, видимо, есть гнилые. Придется их выбросить.

– Не нужно, – тихо просит Гленн.

Он берет пустую сумку из раздаточного устройства и начинает наполнять ее побитыми, с коричневыми пятнами яблоками. Кое-где они треснуты, и кожица покрыта нежной белой оболочкой.

– Люблю перезрелые, – объясняет он. – Это дело привычки. Как пригорелые гренки.

На именной бирке он прочитывает, что продавщицу зовут Мэриэнн.

– Когда заканчиваете работу? – интересуется Гленн.

От внезапной смены темы разговора Мэриэнн принимает сначала недоуменный, потом оборонительный вид.

– Я работаю допоздна.

– Тогда, может, в другой раз, – говорит Гленн.

Он сует руку в ящик с виноградом, берет горсть осыпавшихся перезрелых ягод и кладет в рот, словно орехи.

Мэриэнн не отвечает. Гленн уходит, волоча корзинку по краю прилавка, чтобы она тарахтела.

Шерил, администратор, вернувшись в кабинет, находит Клэр крепко спящей перед экраном компьютера. Стопка распечаток выскользнула из ее руки на пол. Администратор поднимает их и хмурится.

– Клэр, этого делать не следует, – мягко журит она пациентку. Та, вздрогнув, просыпается. – Компьютер установлен не для пациентов. Этот материал может оказаться вреден для твоего душевного состояния. Мне придется передать распечатки врачу.

Клэр, не понимая почему, снова начинает плакать.

Через час после разговора с Мэриэнн Гленн с автостоянки для служащих позади магазина видит, как продавщица выходит из служебной двери. Она идет к маленькой японской машине. Гленн смотрит, как Мэриэнн открывает дверцу – ключом, подмечает он, сигнализации нет, – пристегивает ремень безопасности и включает зажигание.

Гленн следует за ней до ее маленького дома в захудалом районе примерно в пяти минутах езды от магазина.

Во дворе детские велосипеды, видимо, Мэриэнн старше, чем выглядит, или родила детей очень рано.