Битва за масть - Александр Белов

Если на Леву еще можно было смотреть, то Бек вызывал простоомерзение – он за столом напоминал какое-то животное, точнее – зверя. Жадного инечистоплотного. Но что было делать. Володя вынужден был работать с этимилюдьми. Хотя бы пока. Пока не накопит собственных сил. Приходилось терпеть этизастолья, на которых у него напрочь пропадал аппетит. По крайней мере, так онсебе это объяснял. Потому что ему просто ни разу ничего не предложили. Онприсаживался за этот стол просто как бедный родственник. И в лучшем случае могвыпить минералки из чистого фужера.

– Чего морщишься, Володенька? – обратил, наконец, на неговнимание Бек, сплевывая креветочную шелуху и вытирая жирные руки белойсалфеткой, на которой тотчас же проступили мокрые желтые пятна.

– Послушай, Бек, я знаю человека, – Каверин сделал паузу,чтобы последующие слова прозвучали позначительнее, – который хочет продатьдесять килограммов героина.

– Кто такой? – прихлебнув вина, спросил Лева.

– Абсолютно левый азиат, – нарочно не вдаваясь вподробности, пояснил Каверин. – Он работает с Белым, но не при делах.

Бек подцепил на вилку огромный кусок зажаренной свинины ивпился в него зубами. Чавкая, он родил, наконец, оперативное решение:

– Ну, тогда сведи его с пацанами.

«Ага», – кивнул Каверин. Рыба, похоже, начинала клевать.Большая и маленькая. Это его больше всего и устраивало.

* * * * *

Разговаривая по телефону с мамой, Саша чертил на листочкепредмет разговора. Коляска удавалась на славу. Главное, четыре колеса. Тольковот вентилятор немного мешал – листок то и дело норовил улететь со стола. Сашауже начал штриховать кузов супермашины:

– Да, мам, понял, на Комсомольском проспекте. Не доезжаядворца… Там левый разворот есть? Ну, я с набережной заеду. Ну, давай, мыподхватим тебя и вместе поедем, какие проблемы?

Коротко стукнув, в рабочий кабинет ввалился Космос и усталоупал на диван. Саша не отреагировал – Кос любил подурачиться. Космос пощелкалпальцами, но Саша все чертил и чертил что-то на листке.

«Не иначе, Белый продумывает новые схемы транспортировкигрузов», – но Космосу все же позарез надо было отвлечь Саньку от телефона. Онсунул указательный палец под лопасти вентилятора и остановил его. О!Подействовало!

Саша поднял голову, прикрывая трубку ладонью.

– Ты чего, Кос?

– Завтра груз приходит, я подвериться хотел, мы Фаре-тоотдаем?

– Ну, мы ж договорились, – подтвердил Саша. – Ктопокупатель, знаешь?

– Он ведь гордый, молчит. – Космос недовольно пожевалгубами. – Говорит, приличные люди. – Он пожал плечами. Какие-такие приличные?Хрен их разберет. – Нет, я все же думаю, пусть Фил ему даст пацанов,подстрахуют.

– Эх, Фарик, с огнем играет! – Саша сжал губы. – Дурак… – Ион качнул головой, словно отгоняя дурные мысли – Да не волнуйся, подберем, –заговорил он снова в телефон, отнимая ладонь. – Я?.. Я хочу темно-синюю. Нуладно, мам, договорились.

Космос убрал палец из-под лопастей вентилятора и вышел изкабинета, насвистывая нехитрый мотивчик. Отдаленно напоминавший чижика-пыжика.

* * * * *

Теперь их было трое. Иван Александрович лежал посередине.Только что плотно поужинав, он спал так безмятежно, как спят только в самомраннем детстве. Саша и Оля переговаривались тихо-тихо, боясь спугнуть этот сон.

– Такой сладкий, да? – Оля готова была любоваться на Ванькучасами. Особенно на спящего.

– На червячка похож, – разглядывая лысую макушку, усмехнулсяСаша.

Так смешно – у Ваньки была самая настоящая лысина – вобрамлении мягоньких беленьких волос. А там, в самом ее центре – родничок, какназывала его Оля, где билась, пульсировала голубая жилка. Оля еще утверждала,что через этот вот родничок Ванька общается с космосом. Как все младенцы. Этолишь потом человек полностью остается на земле. Когда зарастает родничок. Оляслегка толкнула мужа ладонью. В лоб.

– Белов!.. Какой червячок! Убью.

– Да ладно, – смеялся Саша. – Я же любя, – защищался онодной рукой.

– Как интересно… – Оля ничуть не сердилась, она любила,когда Саша вот так, беззлобно, подкалывал ее. А теперь вот и Ваньку. Сына. –Вот вырастет потом такой большой-большой, представь… Кем будет?

– А кем после Оксфорда бывают? – Саша казался вполне серьезным,но Оля лишь махнула рукой. Вечно Сашка скажет тоже! Оксфорд!

– А что? – Саша приподнялся на локте. – Он за меня всесделает, что я не успел. Знаешь, я вот думал, ночью, когда ты рожала, а яприехать не мог, я вдруг понял, что вообще такое дети. – Ванька смешно засопел,Саша поправил завернувшееся одеяльце. – Это шанс от Господа все исправить. Чтоэто, типа, ну, искупление такое, что ли. Не знаю, как сказать…

– Саша, давай покрестимся, – тихо и серьезно произнесла Оля.Она давно уже об этом думала, еще в роддоме. – И его покрестим…

– Да я еще не решил… – Саша задумался на минуту. – Нет, Оль,давай попозже.

Оля вздохнула. Что ж, позже, так позже. Совсем неотказывается – и то хлеб.

– Оль, – вдруг вкрадчивым, прямо лисьим голосом заговорилСаша, – а тебе совсем нельзя пока, да?

Он смотрел на нее глазами опереточного соблазнителя.

Оля прыснула от неожиданности:

– Хитрый какой, Белов. Я думаю, что это он? А он издалеказашел. – Но она быстро сменила шутливый тон, понимая, как трудно сейчас Сашке.Хоть и хитрец первостатейный, но родной ведь человек. Муж как-никак. – Нельзяпока, милый. И долго еще нельзя будет, роды тяжелые были.

– Ну маленечко?.. – Сашин голос источал мед.

– Нельзя, Санька, потерпи чуть-чуть, – она удрученнопокачала головой и предложила тихо, чуть слышно. – Ну, давай по-другому.Хочешь?

– Да ладно, потерпим. – Саша с сожалением потянулся. –По-настоящему хочется, чтоб с криками. Ладно, давай спать. Как говорится вдетских сказках, утро вечера мудреней…

День завтра, как, впрочем, и почти всегда в последнее время,предстоял тяжелый. Фарик со своими басмачами должны были первый раз продатьтовар в Москве. Ох, как Саше не нравилось все это. Но все. Поезд ушел. Оставалосьтолько надеяться на лучшее.