Лесной замок - Норман Мейлер

Отныне Ади долгие недели будут сниться пчела, цветок и паук. Вернее, множество пауков, потому что по следу первого на цветок взберутся и другие. Старик перешел к рассказу о пчелином волке (так он именовал осу), набрасывающемся на рабочую пчелу, как раз когда та садится на цветок. Причем, сказал он, пчелиный волк жалит бедняжку прямо в горло.

— В горло, и только в горло. А оно у медоносной пчелы такое слабое. И опять-таки ее мгновенно парализует. Пчела становится полностью беззащитной, и оса чувствует собственную безнаказанность. Она вспарывает пчеле брюшко, чтобы добраться до нектара, которым несчастная труженица уже успела разжиться. Оса ухитряется одновременно подобрать и тот нектар, который остается во рту у пчелы, и тот, который вытекает из уже распотрошенного брюшка. И что же, осе этого оказывается достаточно? Отнюдь! Этот изверг женского рода подхватывает парализованную и искалеченную малышку и уносит ее к себе в особо оборудованное гнездо. И там укладывает в один ряд с пойманными ранее и по-прежнему живыми, хотя и совершенно неподвижными пчелами, общим числом от шести до восьми штук. И в это же гнездо оса откладывает яйцо, одно-единственное, которому и предстоит впредь питаться живыми, но неподвижными рабочими пчелами. И это яйцо, эта личинка, разжирев на таких харчах, рано или поздно превращается в еще одного пчелиного волка. И представляете, каково им живется, этим пчелкам, пока их медленно, ножку за ножкой и орган за органом, пожирает стремительно подрастающий волк? Представляете, каково это: чувствовать себя живой пищей? А почему оно все так устроено, лучше спросить у так называемой матушки-природы с ее пресловутой добротой и якобы непререкаемой мудростью. А ведет она себя при этом как серийный убийца-маньяк, как самый безжалостный изо всех маньяков. Яд, впрыснутый осой, предохраняет плоть парализованных пчел от гниения и, главное, не дает им умереть. И они живут долгие дни, поедаемые злобным детенышем, которому не терпится превратиться в пчелиного волка.

Я привел два этих исключительных случая в качестве живого примера опасностей, омрачающих жизнь пчелиной колонии — как раз такой колонии, которую вы теперь вознамерились опекать. У пчел столько врагов! Крыса расцарапывает когтями переднюю стенку улья, пока пчелиная стража не даст ей отпор. А сама эта стража — она ведет себя героически, но что толку! Пчелы такие маленькие, что иная тварь заглатывает их по нескольку штук разом. За телами павших в бою пчел охотятся питающиеся падалью жабы. Есть еще одна разновидность пауков — они ловят пчелу на лету и оплетают коконом. В ваш улей могут вторгнуться муравьи. Я видывал пчелиные колонии, в которых хозяева были вынуждены потесниться и уступить часть жизненного пространства муравьям, лишь бы эти несокрушимые воины не уничтожили соты, в которых готовится к жизни подрастающее поколение пчел. А еще большее зло от мышей. Летом они опустошают соты в поисках меда. Зимой забираются в улей в поисках тепла и устраивают себе нору то в одном углу, то в другом. Самые сильные стражники, отвечающие за порядок в самом улье, переходят в контратаку и, бывает, побеждают мышей, задавив их общей массой. Да, как это ни странно, такое случается. Пчелы могут насмерть искусать вторгшееся к ним чудище. И каждый раз это выдающаяся победа. Но, спрашивается, что им после такой победы делать с трупом? Для них мышь — громадина, как для человека — Левиафан. Или даже больше. А как только труп мыши начинает разлагаться, в улье становится не продохнуть. Так что пчелам приходится обрабатывать эту тушу своего рода дезинфектантом. Подумайте только, какие они искусницы! Они научились добывать это жизненно необходимое для них вещество из цветочной пыльцы с добавлением почек определенных растений. Вы об этом когда-нибудь слышали? О прополисе?

— Разумеется, — ответил Алоис. — Прополис — это пчелиный клей. Они пользуются им и когда замазывают трещины в стенках улья. — Произнося это, он опять себе нравился.

— Вижу, что мне не удалось отговорить вас, — заметил старик.

— Я исповедую принцип золотой середины, — сказал Алоис. — И предпочитаю думать о весьма вероятной выгоде, а не об опасностях, пусть тоже не исключенных. Опасности — это оборотная сторона любой деятельности.

— А ты боишься ос? — спросил Старик у мальчика.

Ади сначала кивнул, но тут же поспешил выразить в словесной форме нечто прямо противоположное:

— Если отец возьмется за это, то я тоже не подкачаю.

— Умный у вас мальчик, — сказал Старик.

Едва ли не впервые в жизни Алоис был готов согласиться со справедливостью подобного утверждения. И ему чрезвычайно приятно было понять, что его маленький Адольф не просто жалкий зассыха. Может быть, когда-нибудь он сумеет сравняться славою с самим Алоисом-младшим?

Но мысль об Алоисе-младшем тут же заставила Алоиса-старшего вспомнить о том, что дела у него далеко не в полном порядке. Причем по всему спектру проблем. С какой стати, скажем, этому Старику так отчаянно его отговаривать? Это ведь противоречит здравому смыслу. Судя по состоянию стариковской лачуги лишние деньги пришлись бы ему весьма впору. Так чего ради ему отпугивать потенциального покупателя, вместо того чтобы расхваливать свой товар?

Впервые за весь разговор Алоису почудилось, будто он разгадал Старика. Потому что тот, в свою очередь, разгадал его. «Ему понятно, что я человек самолюбивый. И никакие предостережения не заставят меня отказаться от задуманного. А значит, чем яростней будет он меня отговаривать, тем сильней мне захочется обзавестись собственной колонией. Так что денежки в любом случае от него не уйдут».

Алоис постарался улыбнуться Старику как можно шире.

— Ваши предостережения я почтительно выслушал. Но не пора ли нам перейти к другой стороне вопроса. Давайте обсудим, что именно вам будет угодно мне предложить и как я смогу отблагодарить вас за помощь.

— Погодите немного, — возразил Старик. — Если вам хочется так и остаться пчеловодом-любителем, я, разумеется, смогу снабдить вас некоторыми исходными материалами. Но, если позволено будет так выразиться, я вижу в вас, господин Гитлер, определенные признаки подлинного призвания. Поэтому я и предлагаю вам еще раз все взвесить и, если уж браться за дело, подойти к нему надлежащим образом. Для того чтобы стать специалистом в данной области — дипломированным, заметьте, специалистом, — мне пришлось три года проработать подмастерьем. Вам же я хочу предложить, если так можно выразиться, своего рода младшее партнерство. На ближайшую пару лет за весьма скромное вознаграждение я возьму вас к себе на практику. Я буду заниматься моими пчелами, а вы — смотреть, как я это делаю, изредка помогать и, разумеется, запоминать. Таким образом вы сможете научиться многому, а мне пойдет на пользу общение с интеллигентным человеком. Грустно осознавать такое, но на многие версты вокруг нет ни одного по-настоящему образованного и умного человека, кроме нас с вами.

Алоис по-прежнему улыбался, а вот ноздри жили у него на лице отдельной жизнью. «Работать на пару с тобой, старый вонючий козел, причем работать годами?» — нет, вслух он такого, понятное дело, не произнес. В конце концов, ему необходимо было сговориться со старым шарлатаном.