Мост шпионов. Реальная история Джеймса Донована - Александр Север

В тот же день Янсонс делает вторую запись по тому же поводу, но уже без грифа – госбезопасность не упоминается.

«Согласно договоренности с секретарем бюро журнала «ЮС ньюс» позвонил в Москву, чтобы уточнить круг вопросов, интересующих г-на Данилоффа в Риге. Г-н Данилофф сообщил, что по вопросам экономического характера он хотел бы говорить сперва об общем экономическом развитии республики, делать акцент на развитии радиотехнической промышленности и автомобилестроения. Особо интересуют предприятия, занимающиеся производством в условиях экономического эксперимента. Отметил, что в случае отсутствия возможности посетить ВЭФ, п/о «Радиотехника» и т. п., согласился бы посетить, например, предприятие «Автоэлектроприбор». Кроме того, г-на Данилоффа интересовало бы развитие города Риги, ход регенерации города, долгосрочные планы развития столицы Латвии. Из-за нехватки времени инкорры, по мнению Данилоффа, были бы удовлетворены перечисленным. Относительно культурной программы: хотели бы посетить спектакли на латышском языке в драматических театрах. Г-н Данилофф отметил, что в случае дополнений к вышеизложенному он свяжется с МИД Латвийской ССР.

18 час. 10 мин.».

Визит Н.Данилоффа и другие аспекты работы спецслужб прокомментировал компетентный сотрудник КГБ Латвийской ССР в 80-е годы:

«Основной целью поездки Николаса Данилоффа в Ригу (он посещал город неоднократно), были еврейские «отказники»-секретоносители, которым было отказано в выезде за границу, обычно на 5 лет. Он – кадровый разведчик, офицер ЦРУ США. Среди журналистского корпуса – обычное дело. В сферу его интересов в Москве, прежде всего, входила координация сообществ «отказников», сбор через них интересующих разведку данных. Они фактически были его агентами. Из числа этих «отказников» под руководством спецслужб США, в том числе Н.Данилоффа, организовывались так называемые «ульпаны» и «семинары». Если «ульпаны» занимались в основном изучением еврейских культурных традиций и языка, то «семинары» под прикрытием так называемой «научной деятельности» координировали и исполняли работы по научным программам зарубежных государств в советских научно-исследовательских учреждениях в рабочее и нерабочее время с использованием наших технических возможностей. А также занимались научно-технической разведкой.

В числе прочих лиц Николас Данилофф во время своих регулярных визитов в Ригу встречался с бывшим заместителем генерального директора ПО «ВЭФ», заслуженным деятелем науки и техники Латвийской ССР Марьясиным Александром Лазаревичем, которому также было отказано в выезде в Канаду. Через Марьясина, контролировавшего несколько тематических технических «семинаров», добывалась важная интересующая США информация.

Информация, полученная в Латвии, была использована при принятии решения об аресте Данилоффа в Москве с последующим обменом его на арестованного в Нью-Йорке корреспондента АПН Владимира Захарова, полковника»100.

Николас Данилофф написал книгу «Две жизни, одна Россия. Невыдуманная история о том, как американец был взят заложником КГБ»101, в которой подробно описал период своей жизни, который он провел в СИЗО. Это произведение написано в лучших традициях антисоветской литературы, где вымысел перемешан с реальными фактами. Поэтому мы не будем цитировать это произведение.

Более того, в интервью Николас Данилофф любит рассказывать о том, как сложно было работать иностранным журналистам в СССР: «Это было довольно сложно. Я бы сказал, что 75 процентов информации мы получали из советской прессы. Как вы знаете, в Советском Союзе было множество газет и журналов, центральных и провинциальных, так что мы много читали. Но 25 процентов нашей информации мы получали из непосредственных наблюдений на улицах, в магазинах, из случайных разговоров с советскими гражданами. В советском Министерстве иностранных дел существовал отдел печати, но его роль сводилась, в сущности, к тому, чтобы скрывать новости, а не распространять их. По действовавшим в то время правилам, иностранные корреспонденты не могли самостоятельно брать интервью у советских граждан – предварительно следовало получить одобрение отдела печати МИДа. Это была тягостная процедура. Надо было писать письмо и потом месяцами ждать разрешения или отказа. Могу также сказать, что событиями, которые мы всегда освещали, были многочисленные демонстрации протеста у американского посольства. Они собирались по разным поводам. Особенно бурными были демонстрации по случаю решения американского правительства оказать помощь Южному Вьетнаму в его войне с Севером. Это привело к беспорядкам у здания американского посольства. Для нас это было большое событие. Мы его освещали во всех подробностях, наблюдая за происходящим на улице»102. Выше мы процитировали рассказ о поездке американского журналиста в Латвию.

Впрочем, часть книги занимает история жизни его прапрадеда – декабриста Александра Фролова, подпоручика Пензенского пехотного полка, член Общества Соединенных Славян.

Сам Николас Данилофф рассказал: «Его наказали по второму разряду – 20 лет каторги и бессрочное поселение в Сибири. Позднее приговор был смягчен до 10 лет каторги и бессрочного поселения. А когда на престол в 1855 году взошел Александр II, он освободил всех декабристов, которые еще оставались в живых. И мой прапрадед вернулся сначала в Крым, а оттуда в Москву, где и умер в 80-х годах XIX века».

Юрий Орлов в июне 2010 года рассказал журналисту Михаилу Рубину подробности обмена:

«– Я был освобожден усилиями главы группы Helsinki Watch Джерри Лейбер. Она начала компанию за включение меня в список освобожденных.

– А как прошло ваше освобождение? Это был формальный обмен вас на арестованного в США разведчика Геннадия Захарова?

– Формально был приказ Горбачева о лишении гражданства и высылке из страны. Я уже свой тюремный и лагерный срок отсидел и был на ссылке. И вдруг меня внезапно забрали местные чекисты. На военном самолете привезли через Полярный и Норильск в Москву. Посадили в Лефортово и стали допрашивать. Допрашивали три дня, после чего я отказался отвечать на их вопросы, потому что по истечении этого времени меня не имели права держать без конкретных обвинений.

– Зачем же был нужен допрос перед освобождением?

– Я ни про какое освобождение не знал. Меня хотели запугать: чтобы я подумал, что против меня возбуждают новое дело – за помощь государственным преступникам – и согласился уехать из страны. До этого я говорил, что не уеду. Но им удалось меня напугать: я подумал, что опять посадят. Привели к какому-то полковнику КГБ, у которого мне зачитали указ президента Горбачева о выселении из страны, и я не стал протестовать. Мне еще сказали так дружелюбно: «Юрий Федорович, не торопитесь с вашими критическими заявлениями, потому что у нас здесь некоторые из ваших идей скоро будут реализованы».

В тот же вечер меня обмерили, и за одну ночь был готов очень хороший костюм. И потом сообщили, что надо теперь дождаться удобного самолета. Такой самолет нашелся почему-то только через два дня. Меня привезли в Шереметьево утром и посадили в совершенно пустой самолет, кажется, «Ил». Минут через 45 он заполнился обычными пассажирами, одного из которых я даже знал – это был знакомый физик. Так что я летел среди обычных пассажиров, правда, меня сопровождал один человек из КГБ, но и все. И только тут я узнал, что меня обменивают.