Я твой монстр  - Елена Звездная

– Что стало с тем хирургом, Кей? – тихо спросил Акихиро. – Он жив? Скажи, что он жив, пожалуйста…

Я подавила улыбку, прижимаясь к его груди. Мой мужчина, мой монстр, мое чудовище – вот, первая мысль сразу о том, чтобы убить гада.

– Ты опоздал, – утешила я Акиро, и вернулась к рассказу: – Он продал меня работорговцам астероидного братства Полутени. И если первый акт купли-продажи я лежала на носилках, связанная по рукам и ногам, практически до беспамятства одурманенная наркотиками, то… второй раз это действительно было унизительно.

Я прижалась к нему сильнее, вдруг остро ощутив то, мерзкое чувство беспомощности, ужаса и отвращения, что испытала тогда.

– «Это не мое тело»…«Это не мое тело»…«Это не мое тело»… я шептала себе эту фразу как заклинание, как мантру, как молитву. А они осматривали, ощупывали, трогали, без стыда и стеснения. Я не была для них человеком, я была куклой, и они хотели узнать, остались ли где-то на теле этой куклы шрамы от швов и разрывов. Не осталось… Только в душе их было так много, что хотелось орать от боли, но… мне повезло, я была девственницей, а потому цена взлетела в три раза мгновенно, и вместо борделя на Танарге, где так ценят подвергшихся операциям, меня купил торговец с Баяндеша.

Я помолчала, успокаиваясь и прислушиваясь к биению сердца Чи, которое билось все быстрее и быстрее.

– Знаешь, у них там очень своеобразная культура, – прошептала я, касаясь пальцами пуговиц на рубашке Акиро, – считается, что если мужчина проведет ночь с девственницей, красивой юной девственницей, то этим снискает милость богов, молодость, ну и прочий бред, в который они верят самым идиотским образом.

– В культуре Ятори есть нечто подобное, – Адзауро нежно погладил меня по спине, – считается, что взяв девственницу, мужчина продлевает свою молодость и мужскую силу. Поэтому все гейши начинают карьеру с продажи девственности. И чем выше была стоимость ее невинности, тем более высокое место в иерархии гейш она занимает.

М-да..

– На Баяндеше иначе, – усмехнулась я, – после лишения невинности девушка – отработанный материал, ее выбрасывают на улицу. Буквально. Чаще всего абсолютно нагую.

Я ощутила, как напрягся Чи, как вдруг обозначились его стальные мышцы, как иначе забилось сердце, как…

– И он тоже уже мертв, расслабься, – я запрокинула голову и посмотрела в глаза своего монстра.

– И…кто? – стараясь казаться спокойным, спросил Адзауро.

Я улыбнулась. Не смогла удержаться. Было бы с чего улыбаться, конечно, но все же – почему-то правда стало смешно.

– Слепой, – сообщила Акиро, и улыбка невольно померкла.

Наверное, это был максимум, который мне хотелось бы рассказывать, но Чи тихо спросил:

– Как?

Как?.. Хороший вопрос. Отвечать не очень хотелось, если честно, но раз уж начала… И я быстро, сжато и коротко рассказала:

– Он был на соседней койке. Его привезли одним из последних, Майкони выкупил его у кого-то из пиратов, когда Слепому уже вживили фасеточные глаза, и так, в какой-то момент, перестав орать от боли, я услышала его хриплый шепот: «Все будет хорошо, Кей». Меня тогда это удивило, то, что он придумал мне имя. Но Слепой сказал – это на счастье, сказал, что перевод моего имени – Ключ, ключ к свободе.

Подумав, тихо добавила:

– Это заставило думать не только о себе. Знаешь, когда думаешь лишь о себе, пропадает желание жить, и я уже хотела сдаться, превратиться в таких же безмозглых, как другие девушки, но Слепой и его слова… я решила, что стану его ключом на свободу, чего бы мне это не стоило и… уже после того, как меня купили, уговорила торговца приобрести и Слепого, и мой каприз исполнили.

Я замолчала. Несколько секунд пытаясь просто забыть весь этот ужас, а после:

– Слепой оказался одним из людей Исинхая. Вместе, нам удалось добраться до центра связи, и он послал своим код. Нас перехватили практически в атмосфере Баяндеша, и я никогда не забуду глаза Исинхая, когда он понял, что я единственная дееспособная девушка на корабле. Единственная. Остальных сломали…

Чи едва дышал. А я:

– Ненавижу ублюдков. Ненавижу всем сердцем. Быть приманкой? Я буду наживкой для уродов столько, сколько нужно, столько, сколько могу… Знаешь, я видела родителей, тех родителей, которым возвращали их сломанных дочерей… Тот жуткий момент, когда я испытала даже некоторое облегчение, что моих родителей уже нет и они никогда не увидят меня такой…

Выговорилась и замерла, осознав, что тяжело дышу, а слезы… я стараюсь не плакать, никогда не плакать, прекратила это и сейчас.

Адзауро молчал, нежно обнимая меня и не говоря ни слова. И я была очень благодарна ему за эту возможность высказаться, хотя, наверное, ему просто стоило заткнуть меня, едва я начала говорить. Но он молчал, согревая теплом объятий, согревая своей поддержкой, согревая собой…

И вдруг, скользнув губами к моему уху, едва слышно, почти беззвучно спросил:

– Ты будешь помнить обо мне?

Чи…

Я с содроганием поняла, что тот, кто без труда перехватывал даже нашу связь со Слепым, если только мы не использовали возможности подсознания, вполне… более чем вполне мог прослушать и мою беседу с Адзауро-старшим.

И если так подумать, то, что он услышал?!

Слова главы рода: «Сегодня, на празднование дня рождения моего внука Юмичи съедется вся родня, а так же император. Ты должна будешь убить Адзауро в момент, когда он вручит свой дар имениннику».

И мой ответ:

«Задача ясна».

А после снова слова Адзауро-старшего: «Сблизься с Акихиро».

И вот вопрос, если… а тут слово «если уже едва ли уместно, но все же, если Акиро все слышал, то как он отнесся к моему сообщению: «Придешь ко мне?»

И ведь он сказал очень странно: «Я ведь только твоя работа, Кей».

И мой не менее странный, если рассматривать ситуацию объективно, ответ: «Ну… я люблю свою работу, Чи».

Я отстранилась от его груди, пристально посмотрела в его черные, почти неживые глаза, и тихо-тихо ответила:

– Идиотом не будь.

В его глазах полыхнуло что-то жуткое, но я смотрела все так же прямо и спокойно, а еще очень хотелось улыбнуться, и в какой-то момент я действительно смотрела на него уже с улыбкой. Просто с улыбкой. Только с улыбкой.

А затем спросила:

– Моя комната прослушивается, Чи?

Он отрицательно мотнул головой.

Что ж, все равно мне следовало быть осторожнее, и поэтому, плавно толкнув его на кровать, я улеглась сверху, приподнялась на руках, закрывая нас обоих водопадом моих распущенных и еще немного влажных волос, и прошептала, глядя в его темные, такие темные глаза:

– Я плохой асин, Чи. Я тебе об этом говорила.