Клеймо - Сесилия Ахерн

– О чем ты вообще?

– За последние две недели я много раз заходила к тебе к комнату после полуночи, и тебя там не было.

Она хохочет, будто услышала какую-то глупость, этого еще не хватало! Меня теперь за сумасшедшую будут считать? Нет уж, после того как Ангелина Тиндер сорвалась с катушек прямо у меня на глазах, я бы предпочла избежать подобной участи. Мэри Мэй подняла глаза от бумаг. Мама и папа явно прислушиваются к нашей пикировке.

– А вот и не подеретесь! – распевает Эван, и Джунипер пришлось пнуть его под столом, чтобы замолчал.

– Может, я в туалете была.

– Нет, не была.

– Почем ты знаешь?

– Я проверила.

– Шпионка!

Мне совсем не нравится, как она зыркнула на меня.

– Это правда, Джунипер? – Отец подошел к столу.

– Ты будешь ругать меня, хотя Селестина чуть ли не каждую ночь уходила на свидания с Артом?

Мама в ужасе оглядывается на Мэри Мэй.

– Уходила раньше, до того, как была осуждена, – резко поправляет она.

– До того, как была осуждена! – повторяет Джунипер, словно ребенок, получивший выговор.

– Раньше было другое дело и для нее, и для тебя, Джунипер. Если тебя примут за Селестину, у нее будут неприятности. Как в этот раз из-за прически, – говорит папа, сердито косясь на Мэри Мэй.

– Значит, если Селестина не может жить по-нормальному, то и мне нельзя?

– Селестина живет нормально, а вы бы думали, что говорите, юная леди! – Отец возвышает голос, пугая этим всех нас.

– И вообще, никуда я по ночам не ходила, – бормочет Джунипер, отводя глаза. Значит, врет.

– Скажи, что я лгунья, – подначиваю ее я.

Ее глаза вспыхивают.

– Какая нужда? Про тебя и так все ясно – высунь язык!

– Тупая, подлая… – Схватив тарелку с овсянкой, я швыряю кашей в Джунипер.

Родители хватают нас обеих и растаскивают. Джунипер отправляется наверх переодеваться.

– Опять целый час провозишься! – кричу я ей вслед.

– Селестина, прекрати! – одергивает меня мама.

Мэри Мэй достает свой блокнот.

– Что? – рявкаю я на нее. – Драться с сестрами тоже запрещено? В наказание в обед меня накормят тыквенными семечками?

Я поднялась и направилась к раковине. По дороге я протянула руку, чтобы прихватить висевшую за спиной Мэри Мэй тряпку – вытереть кашу, но ей померещилось, будто я собираюсь напасть, и она с размаху врезала мне по лицу кожаной перчаткой. Боль и гнев ослепили меня.

– Как вы смеете! – заорал папа и бросился к ней, но прямо перед ней остановился, словно Мэри Мэй была окружена магнитным полем, через которое он не мог пробиться. Неприкосновенна – как прежде была я.

Глаза щиплют слезы, щека горит, но я не заплачу при Мэри Мэй.

Мама подбежала ко мне.

– Детка моя, моя бедная детка! – Она обняла меня, а поверх ее плеча я видела Мэри Мэй – ледяные голубые глаза смотрели с угрозой.

Мама разжала объятия и взяла тряпку – теперь-то понятно, что за тряпкой я и потянулась, но лицо Мэри Мэй не выражает ни капли сожаления.

– Я вытру! – Голос ее дрожит от гнева. – Мать имеет право помогать дочери. Вам что-нибудь еще нужно или для одного утра достаточно?

Мэри Мэй все это не трогает, возможно, она даже получает удовольствие.

– Насколько я понимаю, Селестина собирается сегодня на вечеринку. Нарушение комендантского часа наказывается очень строго. Наказание определит Трибунал, но, скорее всего, приговор затронет всю семью. Иными словами, если ты нарушишь правила, пострадают твои близкие. Можешь поинтересоваться у своей приятельницы Ангелины Тиндер, где ее мальчики побывали на этой неделе.

Я вспоминаю, как тихо было в ее доме. Мальчиков я не видела, не слышала их обычно шумной игры.

Мама смотрит на меня, и я чувствую, как ей страшно.

– Их забирали на неделю в приемную семью.

– Я не задержусь, – тихонько обещаю я ей. Не могу же я допустить, чтобы у нас отобрали Эвана.

Мэри Мэй собирает свои вещи.

– Кстати говоря, судья Креван сообщил мне, что скоро к нам присоединится один твой старый знакомый. Арт Креван станет одним из стражей, и я буду иметь честь лично его подготовить. – Она бросает на меня взгляд, полный ядовитого удовлетворения, и закрывает за собой дверь, оставив меня дрожать от ужаса.

– Арт не мог. Он бы никогда. Работать на Трибунал он ни за что не станет. Он поступит в университет. Я буду изучать математику, а он физику. Мы так договаривались.

По одну сторону от меня сидит отец, по другую – мама, смазывает мне лицо каким-то кремом, чтобы не появились синяки.

Папа вздыхает:

– Ох, Селестина! Не переживай так! – Он поцеловал меня в лоб. – Как я слышал, они все еще не выяснили, где Арт прячется. Креван отправил множество людей на поиски, но пока безрезультатно.

– Надеюсь, он уехал далеко, – сказала я. Впервые я поняла: Арт, возможно, был прав, у нас с ним ничего не получится.

– И я надеюсь, – печально улыбнулся папа. – А теперь выкинь все это из головы. Понимаю, что нелегко, но нужно думать о будущем. Хотя бы о сегодняшнем вечере. Что-то новое. Новые друзья.

Я киваю, стараясь не прислушиваться к тому, как дергает болью щеку.

– Что тут за шум? – спрашивает, вернувшись в кухню, Джунипер. – Папа, ты кричал?

Переоделась она куда быстрее, чем я ожидала, и при виде ее у меня вырвалось невольное восклицание. С ног до головы в моей одежде. В тех розовых обтягивающих джинсах и коротком кремовом топе, которые я выкинула вчера вечером. Примерила – а Клеймо на копчике торчит. Никогда мне больше не надевать этот наряд. Я его выкинула, чтобы никогда больше не видеть, не вспоминать о той жизни, которая осталась в прошлом, о том, кем я прежде была. А теперь вдруг Джунипер его надела. Моя одежда выглядит на ней странно. Неуместно.

– Что? – Она оглядывается на меня, смущенно, сердито, озадаченная общим молчанием. Она надела этот наряд в отместку, ведь я ее спровоцировала, но только месть обернулась против самой Джунипер. Даже папе и маме не по себе от такого ее вида. – Ты носишь теперь мою одежду, что мне остается?

Я смотрю, как Джунипер уверенно проходит по кухне в моей одежде, в коротком декольтированном топе, который обнажил бы Клейма у меня на груди и спине, в открытых сандалиях, которые не скрыли бы Клеймо на подошве. Напоминает, сует мне под нос.

Сегодня она хочет успеть на автобус, она рада-радехонька была ездить на машине, но раз я больше не хожу в школу, она снова поедет со всеми. Я-то переживала, не приключилась бы с ней беда в автобусе, но теперь мне наплевать.