Горький привкус победы - Фридрих Незнанский

— Не волнуйся. Нечего мне там делать в воскресенье. Поедем, как и договаривались.

И добавил в трубку с интонацией Меркулова:

— Ладно, все. Работайте. Не мешай мне отдыхать…

Вечером, побродив по торговым рядам центральной городской площади и купив в качестве сувенира огромный берестяной короб под хлеб, вернулись «домой». За время их отсутствия во дворе частной гостиницы возникли глубокая траншея и высокая, аккуратно сложенная стопка кирпичей. Похоже, начиналось новое строительство. На крыльцо выбежала хозяйка, обернутая махровым халатом.

— Вы пришли уже? Нагулялись? А мы тут с Мишей гараж затеяли соорудить. Многие ведь на машинах приезжают… Вы располагайтесь, отдыхайте, дом не заперт. А мы в баньке пока, после работы отмываемся.

Турецкий, пока женщины на крыльце «зацепились языками», прошмыгнул к холодильнику и принес бутылку лакинского.

— Возьмите, Ольга. В баньке оно — самое то. Михаилу от нас с уважением и благодарностью за хороший прием.

Хозяйка даже зарделась.

— Вот спасибо! Очень приятно. Вы не представляете, как приятно… Вы отдыхайте. Если хотите, я потом ужин приготовлю.

Турецкие вежливо отказались. Голодны они не были, а вечером запросто могли заморить червячка оставшимися с дороги бутербродами. Да и вкусного пивка попить. Сели на веранде. Выдался на удивление теплый вечер. Почти летний.

Назавтра опять гуляли. Начали с монастыря Покровского, до которого от дома Ольги было — по крайней мере по московским меркам — недалеко. С асфальтированного тракта открывалась такая панорама города, что дух захватывало. Вдоль всего горизонта— купола, шпили колоколен, купола… Более пятидесяти храмов и монастырей, две сотни памятников древней архитектуры на городишко в двенадцать квадратных километров. Где еще такое найдешь?

Нина подергала мать за рукав и ткнула пальцем в табличку с названием пересекаемой улицы: Стромынка! Да, именно тут она начиналась, древнейшая дорога в деревеньку Москву, которую, собственно, и основал князь, некогда перенесший свою столицу из Ростова именно в Суздаль. А улица Стромынка в Москве как раз и является заключительным участком этой дороги.

Осмотрели монастырь. Турецкий наметанным взглядом сразу определил во встречной монахине новую настоятельницу. Догадка подтвердилась позже: строгой женщине кланялись послушницы, она на ходу делала им замечания. Сама же, сдержанно улыбаясь, встретила мирскую девушку с маленьким ребенком, обняла ее и стала о чем-то расспрашивать перед входом Зачатьевской церкви. Наверное, пришла в гости бывшая монахиня, подумалось Александру Борисовичу. Не всегда небесные радости оказываются сильнее земных.

Пока Ирина с Ниной заходили в собор Покрова Пресвятой Богородицы, Турецкий фотографировал окрестности с парапета высокого подклета собора, в котором и находилась усыпальница знатных монахинь. Случайно уловил обрывок разговора, доносившегося снизу. Две молодые монашки, удравшие с проходящего в храме богослужения, жаловались друг другу на строгость и несправедливость настоятельницы. При этом каждая считала, что особенно несправедлива старица именно к ней. Заслышав шаги Александра Борисовича поверху подклета, они умолкли, тихонечко прокрались за угол и шмыгнули за ворота внутренней стены — в монастырский яблоневый сад. Турецкий, не понимающий, зачем проводить самые счастливые молодые годы в затворничестве, порадовался за них. Они были нормальными, человеческими душами. Значит, и жизнь в монастыре была — не только вечное тление. Пусть и непонятная мирянам, но «живая» жизнь…

После монастыря зашли в музей деревянного зодчества, который понравился всем членам семьи, хоть и по-разному. Турецкий восхищался мастерством древних строителей, рубивших из бревна любые постройки — от огромного храма до крохотной баньки — и украшавших их тончайшей резьбой. Супруга его радовалась красоте и ухоженности природного ландшафта: красная рябина, желтая листва, яркое небо и ощущение неземного покоя умиротворяли ее энергичную душу. А Нине был интересен быт: она с интересом разглядывала устройство изб, утварь, хозяйственные постройки и орудия труда. Может, к концу школы девочка предпочтет на радость маме уважаемый труд историка неверной стезе актрисы?

Потом стал накрапывать дождь, который дотащился и сюда от столицы. Пришлось отказаться от поездки в Кидекшу на Нерль, отложив ее до следующего визита. А что он состоится, так соответствующее обещание дочка у Турецкого уже вытребовала.

Не успели путешественники добраться до дома, как хлынул ливень. Пришлось укрыться в новом ресторане при гостинице «Кремлевская», которой и в путеводителях-то пока не было. Совсем недавно открылась — в аккурат на улице, ведущей от кремля в пристанище Турецких. Там и пришлось просидеть почти три часа, пока ливень слегка поутих. Но это не особенно напрягало, времени у них было в избытке. Турецкие неспешно перекусили — тем более что им предстояла еще и стодвадцатикилометровая дорога назад — поговорили о том о сем. Такие разговоры без особой нужды, просто чтобы пообщаться друг с другом, и составляют основу семейного благополучия. Каждый знает, что его непременно выслушают — даже по самому пустячному поводу. А это создает ощущение поддержки, защищенности, покоя. Это и есть то главное, зачем семья нужна человеку. И после таких посиделок даже в самой скандальной семье конфликты на некоторое время прекращаются. Но и для самого благополучного семейства такое общение — не роскошь, а жизненная необходимость. И Александр Борисович радовался, что им выпала такая возможность: всем вместе никуда не торопиться…

Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться. Заканчивался и несуетный семейный отдых. Пора было прощаться с городом церквей и благодати.

Но Суздаль не отпускал. Глина, вынутая из траншеи под будущий фундамент гаража, расплылась под дождем по всему двору, превратив выезд на дорогу в липкое и чрезвычайно скользкое месиво. Новомодная антипробуксовочная система «француза» не могла справиться с российской грязью. На низких оборотах мотор глох, а стоило чуть-чуть притопить акселератор, колеса, ставшие вдруг втрое толще и будто покрытые толстым слоем шоколада, скользили и постепенно зарывались в землю.

На подмогу выбежала Ольга в резиновых сапогах и с лопатой наперевес. Хозяин привез из-за дома полную тачку песка. Но и песок не помог. Машину водило по двору юзом — с риском залететь колесом в ту самую траншею. Пришлось Ирине с дочерью вылезать и присоединяться к хозяевам, пытающимся подтолкнуть автомобиль. Общими усилиями женщины, руководимые Михаилом, направили авто в нужном направлении — на травку, по которой машина могла без посторонней помощи выбраться на асфальт. Потом, шумно веселясь, пошли отмываться от грязи и переодеваться. И даже Генриховна, надувшая было губки на Турецкого — что же ты, мол, водить-то не умеешь, тебе, мол, только по автобанам гонять, — и та расхохоталась, заражаясь общим весельем.

В общем, выехали с опозданием на час, но зато и никаких неприятностей по дороге с ними больше не случилось. А то, что в Суздале в грязи вывалялись, так без такого приключения что за туризм?