Девиантный рыцарь - Трейси Лоррейн

Ее глаза сужаются, когда она замирает, а лицо каменеет.

— Поместье Ловелл недостаточно хорошо для принца мафии, не так ли? Не будет ли трахаться со мной, то что ты опустишься еще на шаг слишком низко?

— Нет, это не…

— Или ты просто предпочел бы трахнуть одну из тех кукол Барби, которых развлекал весь вечер? Я просто немного груба с тобой, немного забавы, чтобы ты мог использовать меня для чего захочешь, а потом просто бросить?

Ее зубы начинают стучать, и она вырывает свою руку из моей хватки, хватая с земли свои пижамные штаны и ботинки и прижимая их к груди.

— Ты замерзаешь. Давай вернем тебя обратно. — Я делаю шаг вперед, готовый дотянуться до нее, но она отбрасывает меня.

— Пошел ты, Теодор. Мне не нужна твоя жалость. Твое осуждение. Блядь. Ты. Ой, — кричит она, пытаясь убежать, спотыкаясь в подлеске.

Я легко ловлю ее, прежде чем она падает на землю.

— Отвали от меня нахуй, — кричит она, вырываясь из моих объятий, но ей не сравниться с моей силой.

— Вырывайся сколько хочешь, Мегера. Я доставляю тебя обратно в твою постель.

— Ты мне не нужен, — шипит она.

— Разве это, блядь, не правда, — бормочу я себе под нос.

Ее глаза, прищурившись, смотрят на меня, вспыхивая желанием причинить мне боль.

Чтобы подойти к домику, требуется всего несколько минут, и когда я подхожу прямо к окну ее спальни, она шепчет: — Конечно.

Поднимая ее внутрь, тепло из комнаты проникает в меня, когда я ставлю ее на ноги и быстро присоединяюсь к ней, прежде чем она заперла меня снаружи.

Боковой свет у ее кровати, может, и тусклый, но он все равно обжигает мне глаза. Это дает мне возможность впервые изучить ее сегодня вечером.

Она выглядит красивой и только что оттраханной. Ее щеки покраснели от холода, глаза блестят от разрядки, но они окружены темнотой, которая мне не нравится.

Она плохо спала.

Какая-то больная и извращенная часть меня задается вопросом, не потому ли это, что меня здесь не было.

Это глупо, потому что до той ночи она понятия не имела, что я когда-либо был в ее комнате.

— Как ты узнал, где я была? — Требует она, открывая дверь и исчезая внутри того, что, как я предполагаю, является ванной.

— Я все знаю, — признаюсь я, опускаясь на стул в изножье ее кровати и устраиваясь поудобнее, пока она приводит себя в порядок.

В ту секунду, когда она появляется в дверном проеме, все еще обнаженная ниже пояса, она останавливается и смеряет меня убийственным взглядом.

— Что, черт возьми, ты делаешь? Тебе нужно уйти.

Я не отвечаю, я просто провожаю ее взглядом, когда она пересекает комнату и вытаскивает пару чистых пижамных штанов из своего чемодана, который, как и следовало ожидать, не был распакован, несмотря на то, что она здесь уже два дня.

Мои кулаки сжимаются от отсутствия у нее заботы и организованности, но я отбрасываю это в сторону.

— Ты замерзла. Ложись в постель.

— Мне все равно там будет холодно. Ты мог бы присоединиться ко мне.

Она не произносит этих последних слов, но я могу прочитать их в ее глазах.

После долгого противостояния, когда ни один из нас ничего не говорит, она, должно быть, решает, что ей достаточно холодно, чтобы подчиниться, и забирается в постель, выключая свет и погружая нас в темноту.

— Сколько ночей ты наблюдал, как я сплю? — спрашивает она грубым голосом.

— Больше, чем следовало бы, — признаюсь я.

Глава 20

ЭММИ

Я сплю как убитая. Что ж, если сон мертвых полон грязных снов о некоем зеленоглазом мальчике с голосом, который просто сочится сексом, и обладает навыками, которыми он слишком мудак, чтобы быть благословленным.

В ту секунду, когда я открываю глаза, я смотрю на стул в изножье кровати. Тот, в котором он все еще сидел, когда я потеряла сознание.

Я не собиралась засыпать с ним здесь, но в ту секунду, когда моя голова коснулась подушки, моя усталость, травка и несколько напитков, которые папа разрешил мне выпить в течение дня, ударили по мне, и я не смогла остановиться.

Мой язык выскальзывает, смачивая сухие губы. Я останавливаюсь на полпути, понимая, что они соленые на вкус, как и его… — Нет, — выдыхаю я, поднимая руку, чтобы прикоснуться кончиками пальцев к губам. — Нет, он бы не стал, не так ли?

Что, черт возьми, я вообще говорю? Конечно, он, блядь, сделал бы это.

Я тянусь к своему телефону, открываю последний разговор, который у меня был с ним, и, прежде чем я могу передумать, я прокручиваю до его фото члена.

— Черт возьми. Ты не заслуживаешь иметь такой красивый член, — раздраженно бормочу я.

Отрывая от него взгляд, я смотрю на пустое текстовое поле, мои большие пальцы зависают над буквами.

Что бы я вообще напечатала?

Спасибо за то, что ты полный гребаный урод, но дал мне лучшую голову в моей жизни?

Невеселый смех срывается с моих губ.

Как будто ему нужно, чтобы я сказал ему, насколько он хорош, чтобы еще больше раздуть его эго.

Я сижу там очень долго, слушая, как люди ходят по хижине. Запах жарящегося бекона поражает меня и заставляет мой желудок урчать, но я все равно не начинаю печатать.

Когда на экране начинают подпрыгивать три маленькие точки, я, черт возьми, чуть не описалась.

Он… он тоже смотрит на наш чат?

Конечно, нет. Он, вероятно, ушел в ту секунду, когда я заснула, пошел и трахнул одну из этих тупых кукол Барби. Тот, кто не запятнает его репутацию, если она случайно забеременеет или что-то в этом роде. Кто-то, я уверена, что его отец одобрил бы. Дочь одного из его доверенных солдат. Вероятно, греческой крови.

— Тьфу, — стону я, откидываясь на кровать, чувствуя себя нелепо из-за ревности, от которой у меня скручивает живот.

Но все это забывается, когда мой телефон вибрирует от входящего сообщения.

Делая глубокий вдох, я пытаюсь подготовиться к тому, что он мог послать.

К тому времени, когда я набираюсь смелости посмотреть, я убедила себя, что это просто Калли или Стелла, а эти прыгающие точки были просто способом моего телефона испытать мои нервы после прошлой ночи.

Черт, я хотела, чтобы он трахнул меня на фоне этого дерева.

Даже сейчас, спустя все эти часы, мои бедра сжимаются при мысли о том, насколько полной я бы себя чувствовала, полностью сидя на его члене.

У меня перехватывает дыхание, когда я