Чистилище. Дар учителей - Александр Токунов

– Ты, я смотрю, уже обжился.

– А что, не должен был?

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, – с нажимом произнёс Соболев.

– Если честно, пока нет… – На лице Квасина сохранялась всё та же загадочная улыбка.

Соболев влез за пазуху и извлёк оттуда «зиг-зауэр 226» с глушителем.

– Вот те раз! – с неподдельным удивлением воскликнул Клён. Его правая рука уже лежала на рукояти его собственного именного пистолета Макарова, спрятанного под столом.

– Не морочь мне голову!!! – заорал Соболев – Ты что-то задумал, но я пока не могу понять, что. Собираешься исламскую революцию устроить в пределах отдельно взятого бункера?!

– Какая революция, дорогой? – Квасин умело сымитировал кавказский акцент, театрально раскинув руки.

– Как ты понимаешь, дорогой, мы это нашли не в оружейной комнате, а прямо на кухне ВИП-сектора, под декоративной обшивкой. И кто же это у нас такой любитель немецкого оружия, мать его?!

– А… – удивлённо протянул Клён. – Ну, это может быть кто угодно.

– Не может быть, Константин Фёдорович, не может быть! Вот возьмём мы сейчас, проверим этот пистолетик на отпечаточки пальцев, и я зуб тебе даю – найдём там Мать, ну или Крошку, на худой конец.

– Ну, можете проверить, – спокойно предложил Квасин.

– Ты понимаешь, на какой риск я пошёл, приглашая тебя сюда… Костик? – прошипел генерал. – Да ещё и со всей этой твоей шоблой? Хотя ты один стоишь всей «Аль-Каиды» вместе взятой. Пойми: та поддержка, которую я тебе оказываю, не означает того, что кто-то хочет здесь применить твои идеи на практике. Скажу больше, – прищурился Соболев, – меня от них воротит! Всё, что я делал для тебя раньше, я делал ради Родины, ну и ради нашей с тобой старой дружбы. Именно ради этого я общаюсь со всеми этими крошками, кубиками, кондорами. В обычной жизни я послал бы их на хер. Здесь не БДСМ-клуб для радикальных исламистов. Ни я, ни все остальные, по большей части, не хотят ни для себя, ни для своих детей того будущего, которое ты собираешься им навязать!

– Ну, навязывать я пока ничего и никому не собираюсь, – спокойно произнёс Квасин, – однако если тебя интересуют мои планы на будущее, мы можем поговорить об этом. У тебя-то какой план, Дмитрий Оттович?

Соболев сжался и промолчал.

– Ты хоть понимаешь, что если мы будем жить так, как сейчас, то вряд ли протянем даже полгода. Вот подумай: какого будущего ты хочешь для своих детей? Да, кстати, у тебя же их нет!

– Но это не значит, что… – задумчиво произнёс Соболев.

– Это значит, что мы должны избавиться от балласта, который тянет нас ко дну, – с нажимом произнёс Квасин. – Это значит, что мы должны справедливо перераспределить ресурсы внутри нашего сообщества. И это значит, что мы должны создать научную и производственную базу для нашего выживания и выживания будущих поколений. Не всё ещё потеряно. Как, кстати, продвигаются дела с подготовкой поездки в Раменки? – перевёл разговор на другую тему Клён.

Соболев ещё не успел остыть и некоторое время не отвечал: видимо, сказывалась усталость.

– Всё, в общем, готово, – мрачно произнёс он наконец.

Квасин откинулся на спинку стула:

– Я готов помочь всем, чем смогу.

– Да ничего мне от тебя не нужно, – устало сказал Соболев, – занимайся своим делом.

– Своим – это каким? – поинтересовался Клён. – Могу у вас в комнате убраться, не желаете?

Соболев резко поднялся с кровати и бросил пистолет на стол:

– Да пошёл ты…

И пошёл в выходу, Клён едва успел нажать кнопку электромагнитного замка, прежде чем Соболев ухватился за ручку. Тот остановился в дверном проходе и язвительно бросил:

– Передавай привет своим крошкам, скажи, чтобы поменьше долбились там наркотой, а то, говорят, их там плющит вовсю.

– Что, простите? – недоумённо поинтересовался Клён.

Но Соболев уже ушёл. Дверь автоматически захлопнулась за ним, Квасин с тяжёлым сердцем убрал «зиг-зауэр» в ящик стола и отошел ко сну. До утреннего намаза оставалось полчаса.

Слабое сияние светодиодных ламп тонуло в кромешной тьме жилого блока сектора УЛЬТРА, старая мебель была полностью собрана и расставлена по своим местам. До блеска вычищенный бетонный пол отражал свет ламп. Мина Хан лежала на койке с ручным фонариком и перебирала содержимое своего кошелька. Там было много интересного: паспорт гражданки Евросоюза на имя Лизхен Вайс, российский паспорт на то же имя, удостоверение сотрудницы посольства Пакистана в России, удостоверение военнослужащей пакистанской армии, ключ-карта с эмблемой группы компаний «Славянский», банковские карты и ещё какие-то бумажки с телефонами.

Перебирая карты, она обнаружила «Визу» с именем владельца Франческа Бертильони. «Что ещё за Франческа, – подумала она, – ерунда какая-то». Собрала все карты и документы, запихнула их в кошелёк и засунула его в рюкзак цвета хаки, стоявший рядом с кроватью.

Через пятнадцать минут ей надо было заступать в наряд и патрулировать сектор УЛЬТРА по совместному распоряжению полковника 24-й отдельной бригады специального назначения ГРУ Смирнова и лейтенанта-полковника Абдуллы Хана[16], командующего сводным отрядом «Асрар» Группы специального назначения армии Пакистана. Патруль должен был проходить через все помещения сектора УЛЬТРА, которые не были изолированы, каждые пятнадцать минут. Честно говоря, ей не хотелось снова надевать ОЗК, хотя они были достаточно комфортными по сравнению с теми, которые использовались в российской армии. Патруль должен был проверять герметичность переборок и шлюзовых комнат между помещениями сектора УЛЬТРА, отсутствие пыли, произвести замеры температуры и влажности во всех комнатах сектора.

В каждом помещении были установлены термометры и гигрометры; кроме того, существовала централизованная система измерения, показания которой выводились на пульт дежурного офицера.

Патруль, разумеется, был вооружён, оружие хранилось в оружейной комнате, которую охраняли люди Соболева, и выдавалось по личному указанию полковника Смирнова. Такая дискриминация не всем нравилась, тем более что в казарме Группы специального назначения все солдаты имели личное оружие и всё необходимое снаряжение при себе: пистолеты и штурмовые винтовки хранились в прикроватных ящиках. Также в ящике всегда хранился готовый к применению костюм биологической защиты немецкого производства и снаряжённая разгрузка. Здесь же все чувствовали себя если не в плену, то как минимум голыми.

Автоматический запирающий механизм двери пришёл в движение – кремальера повернулась. Луч мощного фонаря ударил Мине в лицо и на мгновение ослепил её; ещё не слыша команды, она уже соскакивала с кровати.

– Хан, ко мне!

Мина быстрыми, отработанными до автоматизма движениями натянула на себя костюм биологической защиты с интегрированным бронежилетом, обтягивающий костюм, похожий на те, какие носят водолазы. Затем шагнуть в более просторный с интегрированными бронепластинами, застегнуть, зафиксировать замок-«молнию», надеть лицевую шлем-маску, капюшон, загерметизировать… Часть действий выполнялась уже на бегу, в коридоре уже выстроился патруль, закончивший дежурство, и понемногу выстраивался вновь формируемый.