Крах тирана - Шапи Казиев

– Мне нет прощения, – глухо произнес Муса-Гаджи. – Я так долго искал свою невесту…

– …Что потерял все наши деньги, – закончил за него Ахмад.

– Я готов продать в рабство себя самого, чтобы вернуть утраченное, – сказал Муса-Гаджи.

– За тебя столько не дадут, – усмехнулся Ахмад, доставая из-за пояса туго набитый кисет.

– Наши деньги?! – не поверил своим глазам Муса-Гаджи.

– Если бы я опоздал на одно мгновение, они были бы уже не нашими, – ответил Ахмад, пряча деньги обратно.

– Слава Аллаху, я вовремя понял, что любовь твоя не знает преград. И успел вытащить деньги из твоего пояса, пока это не сделали воришки, шнырявшие вокруг нас.

Купив по пути несколько напильников, они явились на конный рынок и стали прицениваться к скакунам.

– Эти нам подойдут, – сказал Муса-Гаджи, выбрав крепких коней.

Владелец назвал цену, но оказалось, у Ахмада не хватает денег. Тогда за дело взялся Муса-Гаджи.

– Они столько не стоят, – заявил он.

– Это отличные кони, – уверял владелец.

– У них потерты бока и спины, – показывал Муса-Гаджи, – и сбиты подковы.

– Эти кони принадлежали убитым воинам! – сообщил владелец. – А у воинов падишаха не бывает плохих коней!

– Неужели воины ездили на таких клячах? – усомнился Муса-Гаджи.

– Эй, ты! – крикнул кому-то владелец лошадей. – Подтверди мои слова этим купцам!

На крик явился конюх. Это был Ширали. Он удивленно уставился на Мусу-Гаджи, но не подал виду, что его знает.

– Эти кони действительно бывали в боях на Кавказе, – подтвердил Ширали. – Но волею судьбы остались без своих хозяев.

– Ну, что я говорил? – воскликнул владелец. – На этих конях были тяжелые доспехи, оттого и бока потерты!

– Кони что надо, – кивнул Ширали, а затем шепнул на ухо своему хозяину. – Жаль только, подхватили какую-то заразу в походе.

– Заразу? – так же тихо переспросил опешивший владелец. – Что ты такое говоришь?

– Эта болезнь сначала незаметна, – шептал Ширали. – Но может скосить за день целый табун. Да так, что даже шкур никто не купит.

– Пожалуй, не буду брать с вас полную цену, – обернулся к купцам владелец.

– Из уважения к вам мы сделаем даже скидку в половину цены, – добавил Ширали.

Владелец гневно обернулся на Ширали, но тот знаками дал ему понять, что даже такие деньги за погибающую скотину – большая удача.

Продавец и покупатель ударили по рукам, и Ахмад расплатился. Муса-Гаджи догадался, что они получили коней задешево не без помощи Ширали, и предложил Ахмаду взять его в помощники. Если бы им пришлось рыть подкоп, помощник бы им очень пригодился. Ахмад считал, что они и сами справятся, а лишние свидетели ни к чему. Но Муса-Гаджи убедил его: если бы Ширали захотел их выдать, ничего не мешало бы ему сделать это в любую минуту. Но вместо этого туркмен им помог.

– Мы собираемся за товарами в Багдад, если на то будет воля всевышнего, – сказал Муса-Гаджи продавцу коней. Затем вручил ему золотую монету и попросил: – Мы отправляемся на днях и будем благодарны, если твой слуга хорошенько накормит коней перед дальней дорогой.

– Они будут сыты и готовы, – заверил продавец, пряча золотую монету за пояс.

Уходя, Муса-Гаджи шепнул Ширали:

– Ты оказал нам большую услугу.

– Ты сохранил мне жизнь, – напомнил Ширали. – Куда и когда привести коней?

– Загляни завтра вечером в караван-сарай, – сказал Муса-Гаджи. – Там я скажу.

Управившись с одним делом, друзья принялись за следующее, куда более трудное. Немного перекусив в духане, они накупили корзину разной еды и направились к городской тюрьме на окраине города.

Ахмад, которого могли здесь помнить, решил зря не рисковать и научил Мусу-Гаджи, что делать. Тот взял корзину и подошел к воротам тюрьмы:

– Кто ты, чего тебе нужно? – окликнул его стражник.

– Я великий грешник, – сказал Муса-Гаджи. – Вот корзина с едой, пусть смотритель раздаст ее узникам, чтобы они помолились за меня.

– Это можно, – согласился стражник, забирая корзину.

На следующий день Муса-Гаджи снова явился к тем же воротам. На это раз к нему вышел сам смотритель:

– Так это ты – великий грешник? – спросил он.

– Не такой, чтобы оказаться за этими воротами правосудия, – ответил Муса-Гаджи, поднося смотрителю связку сушеного инжира. – Но если бы ты позволил мне увидеть, что ждет преступников, я бы, наверное, вовсе перестал грешить.

– Раз так, я тебе покажу, – ответил смотритель и пропустил Мусу-Гаджи внутрь тюрьмы.

Смотритель провел его по темницам, объясняя, кто и за что наказан. А Муса-Гаджи раздавал узникам еду и просил упоминать его в молитвах.

Когда смотритель показал ему тесное помещение, примыкавшее к задней стене тюрьмы, где содержались джарцы, сердце Мусы-Гаджи сжалось от сострадания. Люди были измождены и сидели в тяжелых оковах.

– Кто эти несчастные? – спросил Муса-Гаджи.

– Опасные бунтари, – пояснил смотритель. – Они посмели противиться воле великого падишаха.

– Да помилует их Аллах, – сказал Муса-Гаджи, передавая узникам все, что осталось в корзине. Вместе с лепешками, сыром и орехами узники получили напильники и письмо.

Перекинувшись с ними многозначительными взглядами, Муса-Гаджи поспешил дальше.

– О, как я тебе благодарен, добрый человек! – говорил он смотрителю. – Душа моя очищается слезами раскаяния.

Вечером в караван-сарай явился Ширали. Ахмад и Муса-Гаджи встретили его по-дружески, но планы свои раскрывать не стали. Они угостили Ширали пловом и стали расспрашивать, что творится на дорогах, можно ли проехать в Джар, не опасаясь постов и преследования.

– Каджары сами теперь всего боятся, – усмехнулся Ширали. – А над теми, кто скачет туда, откуда другие бежали, они будут только смеяться.

– Значит, мы посмеемся вместе, – заключил Ахмад. Затем передал Ширали горсть золотых монет и попросил: – Седла нам тоже пригодятся.

Выйдя проводить Ширали, Муса-Гаджи сказал ему:

– На рассвете приведи коней к старой тюрьме. С той стороны, что выходит к реке.

– Можешь быть спокоен, – пообещал Ширали. А затем, помолчав, спросил: – Ты нашел свою невесту?

– Еще нет, – ответил Муса-Гаджи, отводя глаза. – Но я обязательно найду ее.

– Да поможет тебе Аллах, – сказал Ширали и скоро исчез в темноте старых кварталов.