Ведьма философских наук - Анна Зюман

По легкому шуршанию я догадалась, что куратор отодвинулся от меня. Да, теперь я его узнала. Узнать бы еще, где мы и как тут оказались. О чем я и поспешила спросить.

— Это я тебя должен спрашивать, где мы и как тут оказались, — буркнул в ответ куратор, но по голосу было слышно, что его бурчание скорее следствие растерянности, чем злости. — Это ты нас сюда забросила.

— Я? — я собиралась уже завестись и в очередной раз высказать все, что я думаю о технике преподавания в магическом мире, но мой здравый смысл успел очнуться и подтвердил, что да, я могла. Если песенка здесь запросто может стать проклятьем ужаса и паники, то почему бы нецензурному выражению, которое я невольно употребила, не стать способом перемещения. — А почему так темно? — уже спокойно спросила я, растеряв все желание уточнять, каким образом я совершила переброс.

— Что-то блокирует магию, — вздохнув, ответил Айрид. — Попробуйте вы — может, вашу нестандартную силу пропустит.

Спросила на свою голову!

Хорошо, что темно и куратор не видит моего ошарашенного лица. Как я буду пробовать, если даже примерно не представляю, как это делается? Можно, конечно, сказать, что и у меня ничего не получается, но не приведет ли это к очередным проблемам? Здесь и так каждое мое слово, которое было бы абсолютно нормальным в Земном мире, приводит к самым непредсказуемым результатам.

А может, спеть?

В голове у меня ничего не крутилось, кроме любимого бабушкиного романса «Гори, гори, моя звезда», который она довольно часто пела. Пользуясь темнотой, я прикрыла глаза и постаралась воссоздать в голове образ бабушки. Вот она на нашей кухне, обшитой выбеленным деревом, смазывает большую чугунную сковороду маслом и начинает заливать ее тонкой струйкой жидкого теста для блинчиков. Окно распахнуто, в него ярко светит солнце, придавая белой кухне золотистый оттенок. Прямо за окном растет куст жасмина, и его запах переплетается с запахом свежих блинов и меда, создавая неповторимую атмосферу домашнего уюта, а в воздухе льется мягкий бабушкин голос:

Гори, гори, моя звезда.

Звезда любви приветная!

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда.

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда.

Сойдёт ли ночь на землю ясная,

Звёзд много блещет в небесах,

Но ты одна, моя прекрасная,

Горишь в отрадных мне лучах.

Но ты одна, моя прекрасная,

Горишь в отрадных мне лучах

Звезда надежды благодатная,

Звезда любви волшебных дней,

Ты будешь вечно незакатная

В душе тоскующей моей!

Ты будешь вечно незакатная

В душе тоскующей моей!

Твоих лучей небесной силою

Вся жизнь моя озарена.

Умру ли я — ты над могилою

Гори, сияй, моя звезда!

Умру ли я — ты над могилою

Гори, сияй, моя звезда!

На последних словах, которые бабушка всегда пела с особенным надрывом, я почувствовала, как что-то внутри меня резко дернулось, как будто обрываясь, а по коже прямо поверх бегающих мурашек словно кошка осторожно прошлась мягкой лапкой.

Я открыла глаза. Айрид сидел напротив меня, оперев одну руку об колено и на нее же облокотив подбородок. В золотистом свете его слегка прищуренные глаза выглядели особенно загадочно и притягательно.

Стоп!

Свете? Откуда свет?

Я оглянулась, но никакого источника света не обнаружила. Вокруг были лишь голые каменные стены. Похоже, мы оказались в каменном мешке, поскольку выхода из пещеры я не увидела.

— А… — открыла я было рот, продолжая изумленно оглядываться.

— Свет от тебя, — опять улыбнулся Айрид. — Ты светишься.

Я посмотрела вниз на свои руки и изумленно ахнула — свет действительно шел от них и остального моего тела. Мягкий, золотистый, еле заметный, но он все же был. Это было таким потрясающим и необычным зрелищем, что я мигом забыла и о пещере, и о растревоживших мою душу воспоминаниях, и об очень вредном кураторе, сидящем напротив меня.

— Но как? — только и смогла ахнуть я.

— Не знаю, — довольно беспечно пожал плечами Айрид и начал подниматься на ноги. — Но в любом случае нам надо поспешить — твое свечение потихоньку гаснет.

— А куда? Здесь разве есть выход?

— Там, — грустно кивнул Айрид, указывая куда-то наверх.

Ну что сказать? Поднявшись на ноги, я смогла рассмотреть лишь небольшой черный провал в стене метрах в трех от пола пещеры. Веселенькая перспектива, ничего не скажешь. К тому же свечение моей кожи действительно стремительно угасало.

— А там точно есть проход? — усомнилась я в выводах куратора.

— Не попробуем — не узнаем. Или есть другая идея, как выбраться отсюда?

Идей у меня не было. Даже дурацких.

Стены пещеры не были гладкими, но и уступы, выщерблены на них были не сильно большими. При должной сноровке забраться можно было бы. Только как это сделать, когда почти ничего не видно?

— Я подсажу тебя, — предложил Айрид. — А ты постарайся нащупать, за что можно ухватиться.

На этих словах свечение моей кожи окончательно погасло, и нас снова окутала кромешная тьма.

— Не бойся, — раздался тихий, но спокойный и уверенный голос Айрида прямо у меня над ухом. — Все будет в порядке.

Не скажу, что я так уж сильно испугалась. Внутри меня сидела нелогичная и абсолютно ничем не подкрепленная уверенность, что мы выберемся. Но когда находящийся рядом мужчина, пусть даже тот, которого хочется все время тихонечко придушить и прикопать где-нибудь на цветущей полянке, так осторожно пытается тебя успокоить… разве можно его разочаровывать?

— И вы меня не уроните? — тихо спросила я, снова ощущая сводящий меня с ума запах. И только после того, как Айрид, шумно выдохнув, ткнулся мне лбом в затылок, поняла, что вопрос оказался несколько неудачным. Особенно в свете все еще побаливающего моего пикантного мягкого места.

— Не уроню, — ответил он спустя добрый десяток секунд молчания. — И, наверное, мне все же следует извиниться перед тобой за тот случай, — продолжил он.

Что это? Мир перевернулся с ног на голову? Стены этой пещеры как-то воздействуют на мужской организм? Куратор сошел с ума?

Я была настолько ошарашена, что неосознанно резко развернулась к нему лицом. И, судя по раздавшемуся короткому оху, сделала это не совсем удачно.

— Ветер, — сдавленно прохрипел Айрид, — ты не могла бы не делать таких резких движений?

— Эм, — озадаченно пролепетала я. — Я попробую.