Введение в общую психологию: курс лекций - Юлия Гиппенрейтер

Теперь нужно ввести два фундаментальных понятия, которые связаны с предложенным критерием: это понятия «раздражимость» и «чувствительность».

Раздражимость — это способность живых организмов реагировать на биологически значимые воздействия. Корни растения раздражимы по отношению к питательным веществам, которые содержатся в почве: при соприкосновении с раствором этих веществ они начинают их всасывать.

Чувствительность — это способность организмов отражать воздействия, биологически нейтральные, но объективно связанные с биотическими свойствами.

Когда речь идет о чувствительности, «отражение», согласно гипотезе А. Н. Леонтьева, имеет два аспекта: объективный и субъективный. В объективном смысле «отражать» — значит реагировать, прежде всего двигательно, на данный агент. Субъективный аспект выражается во внутреннем переживании, ощущении, данного агента. Раздражимость же субъективного аспекта не имеет.

Предположение о том, что субъективная форма отражения впервые появляется вместе с реакциями на абиотические раздражители, является очень важной научной гипотезой. Ввиду этого сам автор счел необходимым организовать ее экспериментальную проверку.

Хотя гипотеза Леонтьева относится к происхождению ощущения у животных, проверку ее он мог организовать только на человеке, используя его способность давать отчет о своем субъективном опыте.

В одной из основных серий опытов у взрослых испытуемых вырабатывалась условная двигательная реакция на неощущаемый раздражитель. Главный вопрос состоял в следующем: появится ли вместе с реакцией на нейтральный раздражитель его ощущение?

Приведу некоторые подробности методики.

Испытуемый помещал палец правой руки на электрический ключ, через который он мог получать достаточно ощутимый удар током. Перед каждым ударом ладонная поверхность руки засвечивалась зеленым светом в течение 45 с; когда свет выключался, сразу давался ток. Испытуемому говорили, что перед ударом тока его ладонь будет подвергаться очень слабому воздействию; если он научится улавливать это воздействие, то сможет снимать палец с ключа до подачи тока. Чтобы испытуемый при этом не снимал руку без всякого повода, ему сообщали, что за каждую «ложную тревогу» он будет в следующей пробе наказываться током. Таким образом, принимались все меры к тому, чтобы побудить испытуемого активно «вчувствоваться» в слабые оптические воздействия, подаваемые на ладонь.

Главный объективный результат опытов состоял в том, что испытуемые научились заранее снимать руку с ключа в ответ на засвет ладони. Главное субъективное событие при этом заключалось в появлении неясных, недифференцированных, но все-таки достаточно заметных ощущений в ладони. По отчетам испытуемых, эти ощущения и были основанием для снятия руки с ключа.[11]

В дополнительных сериях того же исследования были установлены по крайней мере еще два важных факта.

Во-первых, оказалось, что если испытуемый не предупреждался о предваряющих засветах и не пытался их «уловить», то не возникало ни объективного, ни субъективного результата: у него не вырабатывалась условная двигательная реакция (снятие руки с ключа) на засветы руки и не возникало ощущение этих воздействий. Иными словами, было доказано, что неизменным условием превращения неощущаемых воздействий в ощущаемые является состояние активного поиска организма (или субъекта).

Во-вторых, выяснилось, что описанные кожные ощущения возникали не вслед за выработкой условной двигательной реакции, а, наоборот, до нее; они являлись непременным условием такой выработки. Иными словами, ощущением засвета всегда опосредствовалось снятие руки.

Этот результат А. Н. Леонтьев связывает с одним из фундаментальных методологических положений марксистской психологии о том, что ощущение как элементарная форма психического — это не эпифеномен, т. е. не явление, которое надстраивается над условно-рефлекторными процессами и не имеет никакой функции. Наоборот, оно составляет необходимое звено условного приспособительного акта. Функция этого «звена» — ориентировать организм относительно значимых условий среды, опосредстовать его витальные приспособительные акты.

Перейду к вопросу об адаптивном значении психики.

Все сказанное выше подготовило ответ на вопрос, почему в ходе биологической эволюции возникла психика? Материалистическое естествознание отвечает на него так: потому что психика обеспечивает более эффективное приспособление к среде.

По существу, такой ответ означает, что возникновение и развитие психики в животном мире подчинялось действию общего закона эволюции, согласно которому закреплялось то, что было биологически полезно.

Развивая это представление, советский ученый А. Н. Северцов обратил внимание на два принципиально различных способа приспособления живых организмов к изменениям среды (1) путем изменения строения и функционирования органов и (2) путем изменения поведения без изменения организации (99, с. 297).

Первый способ был общим у растений и животных; второй имел место только у животных и был связан с развитием психики. Внутри второго (поведенческого или психического) способа приспособления А. Н. Северцов выделил, в свою очередь, два различных направления.

Одно из них состояло в медленных изменениях наследуемых форм поведения — инстинктов. Эволюция инстинктов происходила под влиянием медленно протекающих изменений внешней среды. Ее темпы совпадали с темпами изменения морфологической организации животных.

Другое направление состояло в развитии способности к индивидуальному научению, или, по терминологии А. Н. Северцова, способности к «разумным действиям».

«Разумные действия», по Северцову, — это быстрые изменения поведения, своего рода «изобретения» новых способов поведения в ответ на быстрые изменения среды, перед лицом которых инстинкт оказывается беспомощным. Эти действия не должны были фиксироваться, передаваться по наследству, ибо их преимуществом была их высокая пластичность. Поэтому по наследству передавалась лишь способность к ним. Последняя, по мысли Северцова, и определяет высоту психической организации животного.

Ниже я специально остановлюсь на современном состоянии проблемы инстинкта и научения. Многое теперь понимается иначе, чем во времена А. Н. Северцова. Однако его идея о двух различных механизмах развития поведения (путем изменения инстинкта и путем приобретения индивидуального опыта), равно как и самая общая оценка психики как важнейшего фактора эволюции, остаются важными и бесспорными теоретическими положениями.

Итак, еще раз: психика возникла потому, что она оказалась, «могучим средством приспособления животных к окружающей среде» (99, с. 298).