Русская Прага - Наталья Командорова

Судьба была милостива к Александру Александровичу с детства. Отец, из обрусевших тюрингских мастеровых-самородков и музыкантов, после окончания юридического факультета Петербургского университета был главным архивистом штаба, мать происходила из семьи прославленного протоиерея и церковного композитора Н. Турчанинова. Любящие родители сразу определили для своего талантливого отпрыска будущую профессию и, как оказалось впоследствии, не прогадали!

Как отмечала исследователь творческой биографии А. А. Кизеветтера М. Вандалковская, юному Александру сразу повезло: его учителями на историко-филологическом факультете Московского университета оказались такие величины отечественной истории, как В. Клюневский, П. Виноградов, Н. Тихонравова, П. Милюков, И. Цветаев. Кстати, оказавшись впоследствии в эмиграции в Праге вместе с дочкой своего учителя, профессора истории Ивана Владимировича Цветаева, Мариной, Александр Александрович, как мог, помогал ей адаптироваться к непривычной, особенно в первое время, обстановке в чужой стране, давал рекомендации в поисках заработка.

Под влиянием таких замечательных ученых-историков Кизеветтер просто не мог не погрузиться в изучение исторических дисциплин. В свою очередь, преподаватели также отмечали незаурядные способности талантливого ученика. После окончания университета Кизеветтер был оставлен в вузе «для подготовки к профессорскому званию», что почти аналогично современной аспирантуре.

Растворился в любимом деле

Александр Александрович полностью растворился в любимом деле: преподавал историографию в университете, историю — в средней школе, на Высших женских курсах В. Герье, на педагогических курсах, в Лазаревском институте восточных языков, историю русской литературы — в Московском художественном училище живописи, ваяния и зодчества. Помимо преподавательской деятельности его увлекает просветительство: он пропагандирует русскую историю в различных комитетах и комиссиях, занимающихся вопросами грамотности российского общества. Лекционная деятельность в общественных организациях стала хорошей школой для Александра Александровича, здесь он приобретал навыки оратора-популяризатора, которые пригодились ему и в России, и в эмиграции.

Как отмечала М. Вандалковская, в начале 1900-х годов Кизеветтер блестяще защитил магистерскую диссертацию, темой которой стали его исследования посадской общины в России XVIII столетия. Оппоненты соискателя ученые В. Ключевский и М. Любавский не замедлили отметить новаторство молодого исследователя. У Кизеветтера выходят книги, статьи на исторические темы в журналах и периодических изданиях. Поражает содержательный и временной охват его знаний и интересов по отечественной истории в публикуемых работах: эпоха Ивана Грозного, реформы Петра I, правление Екатерины II и др.

Творческая натура Кизеветтера не позволила ему замкнуться только на научной работе. Он активно сотрудничал с редакцией журнала «Русская мысль» в качестве члена редколлегии, в газете «Русские ведомости», в журнале «Освобождение», стал активным участником телешовских «сред». В этот период он познакомился с непревзойденными русскими писателями Л. Андреевым, А. Чеховым, Б. Зайцевым, И. Буниным, певцами и актерами Ф. Шаляпиным, Г. Федотовой, М. Ермоловой и другими. С некоторыми из них Александр Александрович сохранил близкие отношения на долгие годы, встречался с ними в эмиграции, когда они приезжали со своими концертами и выступлениями в Прагу. Он черпал вдохновение и оптимизм в беседах с лучшими представителями творческой элиты России.

Терзания русского интеллигента

Как отмечала исследователь биографии Кизеветтера М. Вандалковская, ученый впервые соприкоснулся с политикой после январских событий революции 1905 года. В те времена «брожения умов», очевидно, было престижным для любого просвещенного и образованного русского принадлежать к какому-либо политическому течению, тем более что в программах большинства партий, как правило, звучали слова о равенстве, свободе и лучшей доле для российского народа. Наверное, для многих русских интеллигентов тогда «участие в общественной жизни» ассоциировалось с «участием в политической жизни» общества. К последним, по всей видимости, принадлежал и талантливый историк Кизеветтер.

Скорее всего, широкие познания и доступ к документальным историческим источникам позволили ему более или менее разобраться в «общественно-политическом ажиотаже» современников, потому что он не пошел к «рабочему дворянину» Владимиру Ульянову с его социал-демократическими интерпретациями, не поддержал Мякотина и Пешехонина, лелеющих планы об отмежевании от эсеров и создании своей партии и так далее. Александр Александрович остановился на Конституционно-демократической партии (кадеты). Немаловажную роль при этом сыграло то обстоятельство, что в числе лидеров создаваемой организации были уважаемые Кизеветтером люди: С. А. Муромцев, В. А. Маклаков, А. И. Шинкарев, П. Б. Струве, Ф. И. Родичев, И. В. Гессен и в первую очередь П. Н. Милюков, которого Александр Александрович ценил как специалиста и хорошо знал по учебе и работе в Московском университете. То, что партия новая, без тяжеловесного многолетнего шлейфа накопившихся внутрипартийных проблем, также выгодно отличала ее от остальных.

Маленькая хитрость

Впоследствии в эмиграции Милюков, живший в Париже, и Кизеветтер, обосновавшийся в Праге, поддерживали отношения. Однажды они встретились в Берлине, куда Кизеветтера пригласили на презентацию его книги «На рубеже двух столетий». Старые приятели и партийные соратники разговорились.

От обсуждения актуальных волнующих тем — об активизации немецких национал-социалистов и о возможных последствиях происходящего в Европе — перекинулись, как водится, на далекие времена начала XX века, когда они оба участвовали в создании общего партийного детища. Зашла речь о мотивах и причинах, по которым все они тогда объединились. Кизеветтер с юмором поведал о своих былых «тяжелых» раздумьях перед тем, как присоединиться к кадетам.

Милюков неожиданно подхватил веселый тон собеседника.

— Так уж и быть! — махнул он рукой. — Откровенность — за откровенность! Признаюсь и я в одной маленькой хитрости!..

Оба от души посмеялись после того, как Милюков рассказал о том, что партия, отдавая должное уму, знаниям и порядочности своего члена Кизеветтера, в особенности высоко ценила его ораторский и популяризаторский талант в сочетании с непревзойденным артистизмом, и что любая партия мечтала бы заполучить такого трибуна…

По воспоминаниям современников, Кизеветтер действительно обладал незаурядным даром ораторского мастерства, чем очень напоминал своего учителя Ключевского. Исследователь биографии Александра Александровича М. Вандалковская писала: «Его лекции отличались сочетанием выразительного изложения и глубокого научного содержания, анализа конкретного материала и историко-философских обобщений, яркими портретными характеристиками…» самых разнообразных исторических личностей. Как отмечал Антоний Васильевич Флоровский, «…запас вдохновения и внутреннего подъема в его речах поддавался сдерживающей обработке внешней гармонии и размеренности…».