Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая - Юн Чжан

Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая - Юн Чжан

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 142
Перейти на страницу:

Цыси начала подготовку к войне. Придворные астрологи по необычным свечениям неба, длившимся по нескольку дней, и углу пронесшейся кометы увидели предзнаменования крупных грядущих сражений. Цыси верила в астрологию. Кометы служили для нее предостережением Небес. Раньше при появлении на небе комет она начинала вспоминать, что могла сделать не так, и выпускала указы с требованием провести расследования по случаям назначения некомпетентных чиновников или пренебрежения нищетой населения. Теперь ею овладели дурные предчувствия. Из-за тяжелой простуды, не проходившей уже несколько месяцев, во время аудиенций она беспрестанно кашляла. Когда чиновники пытались ее ободрить, она говорила: «При виде нынешних небесных предзнаменований я не могу не переживать по поводу сложившейся ситуации».

Когда французы подошли к границе, Цыси направила войска в самый северный район Вьетнама Тонкин, примыкавший к китайским провинциям Гуанси и Юньнань. Как раз этот район считался особенно богатым полезными ископаемыми, нужными французам. В намерения Цыси входило сохранение части территории Тонкина в качестве буфера, а если этого не получится, то ей хватило бы лишь обеспечения сохранности границы. С декабря по апрель следующего, 1884 года китайские войска вели в этой области бои с французами и постоянно терпели от них поражения. Все выглядело так, что французы даже могут вторгнуться на территорию самого Китая.

Глава Верховного совета великий князь Гун оставался по убеждению миротворцем. Сомневаясь в возможности китайцев одержать победу над этой западной державой, он устранился от активной помощи Цыси в схватке с французами. Судя по дневниковым записям императорского наставника Вэна, этот великий князь «излагал свои мысли расплывчато и не выдвигал никаких предложений». «Он все ходил и ходил к вдовствующей императрице, проводя с ней без особого толка небывалое по продолжительности время». Иногда он выглядел совершенно безразличным, зачастую подолгу вообще не появлялся в своем служебном кабинете. Неудовлетворительное состояние его здоровья как оправдание не принималось. Последние годы великий князь Гун тяжело болел, время от времени ему пускали кровь, а Цыси по мере необходимости предоставляла продолжительный отпуск. Силы его истощились, а ясность суждений затуманилась. Но он все равно не просился в отставку, а Цыси было не с руки увольнять его со службы из-за его положения в обществе, к тому же с самого начала он работал с ней бок о бок.

Предел ее терпению наступил 30 марта 1884 года, когда как раз в период катастрофических поражений китайцев от рук французов этот великий князь настоял на обсуждении с Цыси ее предстоящего осенью пятидесятого дня рождения[25], в частности порядок преподнесения ей подарков. Простершись перед ней, великий князь Гун произнес монолог на полтора часа. Рассерженная Цыси сделала ему выговор: «У нас на границе сложилась такая сложная обстановка, а вы толкуете о подарках на день рождения! Сейчас говорить о них нет смысла; зачем вы отвлекаете меня по такому пустяковому поводу?»

Но великий князь продолжил гнуть свою линию, ничуть не смутившись, и, закончив свою речь, еле-еле поднялся с колен, затекших от долгого пребывания в неудобной позе. Императорский наставник Вэн, ставший свидетелем данной сцены, записал о ней в своем дневнике с явным презрением к великому князю Гуну. На следующий день великий князь Гун вернулся в приемную Цыси и продолжил нести свой вздор: «Умоляю вдовствующую императрицу проявить великодушие и принять подарки в честь своего дня рождения». Цыси «упрекнула его тоном, не оставлявшим сомнения в ее недовольстве им», однако снова ее слова должного впечатления на великого князя не произвели. Императорский наставник почувствовал, что ему придется «превысить свои полномочия» и поделиться с великим князем Гуном своими соображениями. Он посоветовал ему пожалеть вдовствующую императрицу и «больше не донимать ее разговорами о мелочах жизни». В своем дневнике императорский наставник с пренебрежением отметил: «Какой же убогий ум у этого вознесшегося до вершин власти мандарина!»

Цыси смирилась с тем, что великого князя Гуна пора отправлять в отставку. Предприятие это только казалось простым. К этому времени он надежно обосновался в кресле главы Верховного совета, которое занимал на протяжении четверти века, и считался самым влиятельным деятелем империи после самой Цыси. Все решения ей приходилось принимать с предельной осмотрительностью. Под благовидным предлогом Цыси отослала великого князя Гуна из Пекина на несколько дней и, пока он отсутствовал, вызвала великого князя Цюня, чтобы распорядиться о приготовлениях, как будто вдовствующая императрица снова планировала дворцовый переворот. Как только 8 апреля великий князь Гун вернулся, Цыси швырнула ему написанный красными чернилами указ, в котором говорилось о его отставке и об отставке всего состава Верховного совета. Нанеся такой неожиданный удар, вдовствующая императрица рассталась со своим политическим соратником последних двух с лишним десятилетий, с человеком, находящимся рядом практически ежедневно, разделявшим с ней все сложности реформы. Возможно, из-за способа его разжалования, больше подходящего для врага, чем для близкого друга, проявлявшего исключительную преданность и товарищеское отношение к ней на протяжении столь продолжительного периода времени, Цыси чувствовала неловкость и не виделась с великим князем следующие 10 лет. Великий князь Гун пытался заверить ее в отсутствии у него затаенной злобы и в том, что понимает вынужденный характер ее мер предосторожности. Он умолял о встрече с ней, пусть даже в качестве одного из гостей на дне ее рождения, однако она не прислушалась ни к каким его просьбам.

Цыси назначила новый состав Верховного совета и поручила возглавить его великому князю Цюню. Как биологическому отцу императора, ему не дано было служить официальным руководителем, и поэтому он занимался этим делом из дома. Передача власти от одного брата к другому не вызвала никаких трений между двумя великими князьями. Наоборот, наши братья, раньше враждовавшие из-за противоположных взглядов на Запад, теперь стали гораздо ближе друг к другу. Великий князь Цюнь, радикально поменявший свое мировоззрение, часто навещал своего опального брата по отцу. У них появилось объединяющее начало: оба обожали сестру жены одного из них. Они посвящали друг другу стихи, и сквозной темой в виршах великого князя Гуна проходило то, что ему казалось «трудным оглядываться на все те ушедшие годы». Этот великий князь сетовал на свою тоску по тем дням, когда он помогал Цыси в ее деле, к тому же он выражал надежду на то, что у него получится передать ей через великого князя Цюня весточку о том, как свято он чтит память о прошлом, а также что навсегда сохранит преданность вдовствующей императрице.

Великий князь Цюнь точно так же, как и его брат, представления не имел о путях преодоления резкого осложнения отношений с Францией, тем не менее он добросовестно и последовательно воплощал распоряжения Цыси в жизнь. Европейцы считали его, в отличие от великого князя Гуна, непримиримым ястребом в политике. Замену великого князя Гуна великим князем Цюнем они истолковали как указание на твердое намерение Цыси вступить на тропу войны. Понятно, что она рассчитывала на ведение «затяжной войны с врагом» (юй-ди цзю-чи) до тех пор, пока французы, находящиеся далеко от дома, выдохнутся и сами предложат покончить с возникшим конфликтом.

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 142
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?