Хранитель понятий - Александр Логачев

– Это мальчишка синициатировал! Я ему таких полномочий не давал! – засвистел выдыхаемым паром Силантий Валерьянович. Ему было очень холодно. Руки, грудь и внушительное брюхо – еще ничего. А вот ног он уже не чувствовал.

– Я устал повторять, что сейчас говорит молодой! – оборвал встрявшего маститого адвоката Волчок. Он тоже чувствовал себя не лучшим образом и лихорадочно выстраивал, как доложит о случившемся папе.

Ну, первым делом валить на судью. Типа, чужой стороне продалась. Но папа тут же спросит: «А почему не нам? Что мы – беднее?» И глянет сквозь стакан с виски на Волчка так, что у Волчка язык отсохнет.

– И тогда судья, – заторопился Андрюша, – Вдруг заявляет, что «Прозрачный бизнес» подает на банкротство «Гостиного двора» с требованием назначить внешнего управляющего. Я то был, еще не въехал, что подстава умышленная, я думал, что та сторона просто заламывает такой иск, чтоб побольше пени отсосать. А адвокатишка с той стороны встает и начинает бойко балаболить, что на основании таких-то параграфов и таких-то уложений должно быть по сему. Причем, гадина, листает «Остров сокровищ», но статьи вслух мечет, будто со страниц читает.

– И че, судья не просцала, что ей лажу впрыскивают? – без особого интереса спросил Волчок. Чего уж после драки костылями мотылять.

– А судья с уважухой на него пялится и кивает. Потому что дура неграмотная! Сама законов не учила. А дальше спрашивает меня: «Что я могу возразить?»

– И что ты возразил? – опять же вскучным голосом переспросил Волчок.

– А что я могу? Я быстрей по своему Кодексу эти подлые параграфы искать! А судья три минуты не дала, уже: « Суд принял решение исковое требование компании „Прозрачный бизнес“ удовлетворить и начать процедуру банкротства ЗАО „Универмаг“Гостиный двор». Тут я наконец долистал до названного параграфа, а он в Кодексе совсем другой. Я вскакиваю, кричу, что постоновление-то лажовое! «Кодекс-то не настоящий!». А судья мне: «Сядьте на место, иначе прикажу вывести из зала за неуважение к суду. У вас было время возразить, но вы его не использовали». И далее чешет: «Временным управляющим ЗАО „Универмаг „Гостиный двор“ назначается Гречкин Игорь Геннадьевич.“ А далее снова обычная туфта: „Стороны могут обжаловать решение суда в течение месяца“.

Не за то, что из под Вензеля откололся айсбергом «Гостный двор», переживал Волчок. Подавай аппеляцию, башляй, и старшая инстанция суда, как миленькая, перекроит решение. Только, во-первых, за это время Шрамов ключник Ридикюль, он же Гречкин, трижды успеет активы универмага по швейцарским счетам разбазарить. А во-вторых, это ж какой удар по престижу Вензеля! Дескать, совсем похерился старче, не смог у Золотой рыбки разбитое корыто отстоять.

Волчок слушал и строил в голове розовые замки. Замки рушились еще в момент закладки фундаментов. Пока ни один из найденных Волчком вариантов доклада папе не гарантировал жизнь. Волчок жестом повелел заткнуться уже Андрюше и кивнул Силантию Валерьяновичу. Типа, теперь ваше слово.

Силантий Валерьянович от мороза и страха дошел до кондиции:

– Таких исков по десять в день против Гостинки выдвигается. Такие иски мы обычно, как семечки... Этот «Прозрачный бизнес» пока просто не врубается, на кого потянул...

– Почему сразу не доложили? – был предельно конкретен Волчок.

Да, не простят Вензелю другие авторитеты промашки, а Вензель не простит Волчку. Тут теперь только два пути. Или срочно мочить Шрама со всеми его группами поддержки. Но разве его достанешь из-за тюремных стен? Или идти к Шраму на поклон, давай, мол, замиримся-задружимся, только ты про успех универмажный языком не мети по округе.

– Обычно мы такие дела выигрываем, не глядя, – дул на негнущиеся ладони адвокат, – Вот и хотелось доложить уже о победе.

– Почему не лично вели дело, а сбагрили на молодого?

– Да говорю же – по десять таких дел в день. Сам за всем не уследишь!

– Хорошо, – сказал Волчок. Он придумал, как доложит папе Вензелю. Он не будет объяснять, почему сели в лужу по самые морщины на лбу. Он расскажет, какие шаги предпринял по устранению запутки.

Волчок посмотрел на небо и будто нечаянно толкнул подошвой тазик с застывшим цементом, в котором, как фикус в горшке, оттопыривался и зяб адвокат Силантий Валерьянович. Секция перил в этом месте моста была демонтирована, и по ледяной корке адвокат в тазике, будто на салазках, поехал навстречу ветру и смерти.

Он еще успел завыть на луну, пока отвесно солдатиком падал с моста. И черная не успевшая спрятаться под лед Невская вода сошлась над головой адвоката без громкого всплеска и булька. Типа, хорошо пошел.

– Как выглядел адвокат той стороны? – рубанул вопросом Волчок склонного к истерике Андрюшу, – Не бзди, ты не виноват. Виноват этот старый пень, что несмышленыша на дело заслал.

– Он был такой – толстенький, маленький, – сквозь телеграфный перестук зубов прогундел дилетант.

– Как Винни Пух? А его портфель вроде как у Жванецкого?

– Да-да.

– Бескудин, – в сердцах шлепнул себя кулаком по ладони Волчок, – А в зале от той стороны зрители были?

– Был один. Такой – коренастый. Лет тридцать пять – сорок. Неприметный, но прикинут по последнему писку.

– А глаза какие?

– Сверлящие. Поневоле взгляд отведешь. Непрозрачные, будто стальные.

– Шрам! – сплюнул под ноги Волчок. – А ведь казалось, загони этого попрыгунчика в «Малые углы», обруби связь, и вопрос решен.

– Кто?

– Не важно.

– Журналисты были?

– Никак нет!

– Тогда тебе не подфартило. Ты не виноват, но как юрист, должен понимать, что свидетели всегда являются серьезной юридической проблемой, – и Волчок пнул второй тазик с цементом. В котором «рос» Андрюша.

Андрюша замолотил воздух руками очень похоже на мельницу. Только секция перил здесь была снята, и ухватиться оказалось не за что. Короче, Андрюша скрылся под водой, погнав волну не большую и не меньшую, чем его начальник.

И пока я прохлаждался,

Пал туман и оказался

В гиблом месте я.

И огромная старуха

Хохотнула прямо в ухо,

Злая бестия.

Во всю ширь распахнулись на той стороне улицы ворота следственного изолятора «Углы», и к кабине «Камаза», притаранившего прицеп с елкой, подтащился жирный воротный вертухай. Второй страж, не высовываясь из ворот, стал бдительно пасти застрявшую на полпути к базе «аварийку», потому что инструкция такая. Потому что предупреждали на поверке, де, бычье вокруг тюрьмы озорует.

– Развлекают зечар, – выпустил изо рта морозно-табачное облачко аварийщик в оранжевой жилетке, авангардистски заляпанной мазутом, машинным маслом и жиром с чебуреков. – А тут на праздник не хватает. Им на халяву, а ты плати.