Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По - Гарольд Шехтер

— Вы только представьте себе, — Вокс поднял правую руку, примерно как дети делают это, играя в «театр теней», изобразил из нее птичью голову и звучно продекламировал:

Я воскликнул: — Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!

Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор

Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,

Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,

Обрести бальзам от муки там, у Галаадских гор? —

Каркнул ворон…[22]

Тут Вокс многозначительно на меня глянул, обозначил указательным и большим пальцами правой руки разинутый птичий клюв — и раздался жуткий каркающий возглас:

— Nevermore!

Даже сейчас, когда голову ворона Вокс имитировал своей пятерней, душа моя отозвалась на этот экспромт жутковатой реверберацией. Легко представить себе реакцию неискушенной публики, в соответствующих декорациях услышавшей этот адский отзвук из клюва настоящей птицы.

Душу мою раздирали сомнения. С одной стороны, нельзя не приветствовать желание ознакомить массы с высокой поэзией. Ведь моя собственная активность в качестве литературного критика направлена именно на это, на повышение, прямо скажем, прискорбно низкого уровня развития населения.

В то же время мне претило осознание того, что мою поэму преподнесут публике в мишурной, безвкусной, даже вульгарной обстановке барнумовского заведения.

Вокс, внимательно за мною наблюдая, тут же вмешался в ход моих мыслей.

— Естественно, вы по справедливости получите свою долю прибыли. Скажем, половину выручки от продажи сувениров.

— Э-э… Сувениров?

— После представления публика сможет приобрести маленькие фигурки: бледный бюст Паллады с черным вороном на плече; специальное иллюстрированное издание вашей поэмы с портретом автора… и далее в том же духе. Вы удивитесь, узнав, сколько приносят такие сувениры. За свою брошюру «Вокс о вентрилоквенции» я огребаю в неделю полсотни долларов, шестьдесят, а то и больше. Разумеется, я понимаю, что поэт далек от грубых меркантильных соображений, но лишние деньги в кармане, да еще не во вред высокому искусству, не помешают.

— Вы правы, разумеется, интересы выгоды не играют роли в моих соображениях на эту тему. Решение мое должно базироваться исключительно на эстетическом аспекте вашего предложения.

— Еще бы, еще бы…

— Гм, пятьдесят-шестьдесят долларов?

— Не меньше!

Я нахмурился, сосредоточился, вздохнул и решился.

— Признаю, что ваша идея меня заинтересовала. Взвесив все «за» и «против», я склонен принять предложение.

Мой ответ вызвал радостное оживление у чревовещателя. Он чуть не подпрыгнул.

— Чудесно!

От полноты чувств Вокс как следует хлопнул меня ладонью по правому плечу.

Физиология наша в своей неповторимой универсальности такова, что порой существенные воздействия извне не вызывают заметных последствий, а в другой раз какая-то едва ощутимая мелочь приводит к необратимым, даже фатальным итогам. Смертельная раковая опухоль при зарождении своем отзывается не стоящей внимания легкой болью, а легкий порез мизинца острым срезом бумажного листа не дает заснуть всю ночь.

Ссадина, полученная от падения на булыжную мостовую, — явный пример легкого повреждения организма — оказалась в высшей степени болезненной. Читатель легко представит мою реакцию на воодушевленный жест чревовещателя. Хотя я и смог подавить вопль, но тело мое непроизвольно содрогнулось, и левая рука сама собой рванулась к раненой правой конечности.

— Боже мой! — встревожился Вокс. — Что с вами, мистер По?

Мгновение я не мог вымолвить ни слова, затем боль отпустила, и я смог разжать зубы и объяснить обстоятельства моего ранения.

— Слава Киту Карсону, храни его Бог, — провозгласил Вокс по окончании моего рассказа. — Ведь что на улицах творится! Форменное безобразие! Такой город, как Нью-Йорк, не может обзавестись профессиональными пожарными. От этих добровольцев вреда больше, чем от пожаров.

— Полностью с вами согласен. Почти слово в слово то же самое я и Карсону сказал после инцидента. И все же есть в данном случае и положительная сторона, подтверждающая известную истину, что и в дурном можно найти нечто доброе. Нет худа без добра, как говорят в народе.

— Что вы имеете в виду?

— Я вспомнил нечто весьма важное.

— Я тоже вспомнил, что отвлек вас от цели вашего прихода. Извините. Итак, что привело вас ко мне?

— Вы, без сомнения, знаете, что мы с Китом Карсоном идем по следу преступника, известного как Джонсон-Печенка и ответственного за целый ряд преступлений.

— Разумеется. Этим все газеты полны. — Вокс нахмурился так, что брови его встретились на переносице. — Вы хотите сказать, что этот Джонсон как-то связан с нашим музеем?

— Это мне неизвестно. Сейчас меня интересует все, что касается вашего покойного коллеги Мазеппы Вивальди. Вы с ним дружили, по словам мистера Освальда.

При упоминании имени Мазеппы на лице чревовещателя отразилось удивление.

— Не знаю, уместно ли слово «дружили», но, вне сомнения, поддерживали добрые отношения. Какое отношение может иметь к этим убийствам мистер Мазеппа?

Как бы не расслышав этого, я задал следующий вопрос:

— Скажите мне, упоминал ли когда-либо мистер Мазеппа знакомого по имени Уайэт?

Задумчиво хмурясь, Вокс засунул в жилетный карман большой и указательный пальцы и извлек оттуда продолговатую серебряную коробочку. Откинув украшенную гравировкой крышку, он протянул коробочку мне.

— Прошу.

Движением руки я отказался от предложенного угощения.

— Я с этим в высшей степени едким веществом ознакомился в студенческие годы, в университете штата Вирджиния. Пережил приступ чихания и не получил ни малейшего удовольствия.

— Естественно, с непривычки, — согласно кивнул Вокс. — А я уж много лет табак нюхаю. Очищает носовую полость. Правильное дыхание для вентрилоквиста — половина успеха.

Большим и указательным пальцами левой руки он захватил щепотку нюхательного табаку и отправил ее в ноздри. Глубоко вдохнув, он вынул платок и вытер нос. Закрыл табакерку, вернул ее в карман жилетки и возобновил упражнения в нахмуривании бровей.

— Да, действительно, — сказал он наконец, — Мазеппа упомянул однажды имя мистера Уайэта. Незадолго до его смерти я с ним встретился на выходе из музея. Он, похоже, торопился, и я спросил, куда он так спешно направляется. Вот тогда-то он и сказал, что идет к этому джентльмену.

Я встрепенулся. Итак, я оказался прав. Именно Великого Мазеппу видел Гарри Пратт в доме Уайэта.