Вожак - Евгений Щепетнов

Одним пользовался собственно господин Маннер, другим – женщина лет сорока (ровесница Маннера), холеная, одетая лишь в золотую цепочку на талии, браслеты на руках и цепочки на лодыжках. В руках она держала гибкую тонкую трость, испачканную красным. Женщина смотрела на то, как Маннер насилует бесчувственную жертву и нервно сгибала трость, подавшись вперед и сладострастно облизывая губы.

Когда Адрус и Делия вошли в комнату, господин Маннер не обратил на вошедших никакого внимания, занятый приятным процессом, женщина с тростью скривила губы и, презрительно глядя на управляющую, прячущуюся за спиной парочки, надменно сказала:

– Как смеете вы входить без нашего разрешения?! Пошли вон, чернь вонючая!

– Это мы еще посмотрим, кто тут у нас воняет, – задумчиво пробормотала Делия, к которой вернулся ее обычный цвет лица (в соседней комнате она была бледна как мел), и, сделав несколько шагов вперед, вонзила нож в живот окаменевшей от неожиданности женщине. В воздухе и в самом деле резко запахло выгребной ямой, как всегда бывает, если рассечен кишечник.

Адрус в это время перерезал горло насильнику, все-таки соизволившему заметить присутствие посторонних.

Произошло все быстро, практически в течение нескольких секунд. Вошли, убили, рассекли путы на руках и ногах привязанной к столу девушки.

Она была в ступоре, ничего не говорила, только тихо постанывала и как-то странно ежилась – видно, когда спину пробивала боль. Адрус быстро залечил ее раны, и через несколько минут они все вчетвером шагали к следующей комнате. Девушка пока не понимала, что с ней случилось, она покорно шла, делая то, что ей приказали.

Опоздали. Это Адрус понял сразу же, как только вошел. Что делали с этой девушкой, Адрус так и не понял – изорванный, изувеченный кусок мяса, который остался от человека, не давал возможности понять, что же тут происходило.

О том, что это когда-то была девушка, можно было узнать только по голове, которая лежала отдельно, на подносе, украшенная цветами и фруктами. Человек, который все это сделал, стоял перед укрепленным на станке холстом, обнаженный, вымазанный кровью с ног до головы, и сосредоточенно, при этом мечтательно улыбаясь, рисовал – эту самую голову. Только поднос на той картине лежал на зеленом лугу, освещенный утренним солнцем.

– Красиво, правда? – «Художник» обернулся к вошедшим и счастливо, широко улыбнулся. – Посмотрите, какая красота! Настоящая красота – только в смерти! Лишь она вечна! Лишь она прекрасна! А эта девушка уйдет в историю, ее будут помнить вечно! Ведь картина, которую я рисую, будет висеть на стенах лучших домов империи! Разве она не прекрасна?!

Он улыбался и тогда, когда Делия вспорола ему живот снизу доверху. А когда он держал вывалившиеся из живота внутренности – рассекла ему рот. Чтобы улыбка стала вечной и широкой, от уха до уха! Шпионка работала ножом абсолютно виртуозно.

Вжжик! Вжжик! Вжжик!

И вот уже рот рассечен, а из крестообразного разреза на животе вываливаются внутренности! Нет, Делия не даст им легкой смерти! Не заслужили!

И они пошли дальше. Нужно обойти еще тридцать комнат, а рассвет близко, времени мало, очень мало!

Но это нужно сделать. Необходимо. Ведь кто-то должен быть Мечом Создателя? Кто-то должен восстановить справедливость?

Если не они, то кто?

Комнаты, комнаты, комнаты… эти комнаты будут сниться еще много ночей. А может, и до конца жизни.

Цепи. Грязные, изможденные женщины, возраст которых определить практически невозможно. Полубезумные, пугающиеся каждого стука, движения. Одетые в обрывки грязных тряпок и совершенно нагие. Плачущие, стонущие. Завывающие, как звери.

Охранников немного. Зачем лишние охранники? Ведь им нужно платить. А девушки никуда не денутся. Даже освобожденные от цепей, они никуда не убегут – сломленные, раздавленные, не понимающие, что происходит.

Больше всего запомнилась одна – молоденькая, красивая, чем-то похожая на Делию. Когда вошли в комнату, девушка засуетилась, подползла к вошедшим на четвереньках и, как кошка выгнув спину, выпятила вверх голый зад, лепеча, захлебываясь слезами: «Не нужно делать мне больно! Я сама! Я сама все сделаю! Пожалуйста, не обижайте меня!»

В этот момент Адрус сам был готов убить управляющую, спокойную, как корова. Она не повела даже бровью и только преданно заглядывала в глаза своему «хозяину» – все ли она для него сделала?

Охранников, что встретились на пути, убили. Их было двое.

В семи комнатах – клиенты. Их тоже убили. Нет, эти клиенты не были маньяками, как те, первые, но какая разница? Не нужно было сюда приходить. Не нужно было насиловать девушку, которая сидит на цепи и просит ее не обижать.

Вообще не надо обижать девушек. Иначе придет Делия и отрежет тебе член. И засунет твой член тебе в рот.

Убивала в основном именно Делия. Кроме тех двух охранников. С ними Адрус расправился сам. Клиентов приканчивала тоже его напарница. Сама вызвалась, предложила. Адрус только попросил не устраивать резни – убивать быстро, четко и без изуверства вроде вспарывания животов. Изуверство – это ненормально и непрофессионально.

Сложнее всего было выставить девушек наружу, на улицу. Сделать это можно только насилием, буквально пинками вышибая полубезумных и безумных девиц из их комнат. Под крики, стоны, плач и так уже выше меры настрадавшихся несчастных.

Но прежде стоило разобраться с охранниками клиентов, которые ждут своих господ снаружи.

Разобраться – значит убить. Другого пути Адрус не видел.

Отравленные стрелы… Пока наемники сообразили, что их коллеги не так просто попадали с ног, – девяносто процентов полегло, как трава под дождем. Делия была, как всегда, эффективна. И смертоносна, не хуже эпидемии чумы. У нее действительно имелся талант к убийству, она не соврала. Убивала не хуже Адруса.

Адрус если от нее и отставал, то ненамного. Двух самых умных пришлось убивать ножами – они едва не сбежали. Адрус гнался за ними не меньше ста шагов и убил в спину, метнув кинжал и нож.

А потом – мучительная операция по выводу девушек из заведения, погрузка в коляски, оставшиеся от прежних хозяев, и уже ранним утром, по светлому времени – поездка к Городскому Управлению стражи. Там Делия и Адрус расстались, разойдясь в разные стороны.

Днем город гудел от невероятной новости: кто-то разгромил подпольный бордель, в котором убивали и насиловали девиц. Сам бордель сожгли – он горел ясным пламенем до самого полудня, а его остатки чадили до вечера, пока их не залили водой городские противопожарные службы. Не потому, что им так хотелось, – заставили следователи, обследовавшие место происшествия.

Но самым главным было известие о том, что девицы, которые были заключены в этом борделе, в большинстве своем оказались горожанками, бесследно пропавшими за последние год или два!