Осторожно! Мины! - Александр Шакилов

Танец Солнца исполняют, когда бизоны разжирели и вишня в соку. И если ты храбр, щедр и дух твой в силе, то шрамы от ран, полученных в Танце, принесут тебе уважение не только соплеменников, но и врагов. С огромным удовольствием Стас подвергся бы мучениям – повисел бы на столбе вниз головой, радуясь тому, что мудрые старцы срезают с него пласты кожи и кусочки мяса, – если бы этим можно было заменить путь на Другую Сторону и вязкий студень, из которого нет выхода.

Стас на Другой Стороне, янтарь ни при чем. Он все еще воин така, а не муха. Спасибо хозяйке трамвая, она помогла ему добраться туда, где заточили Лизу. А раз так, он выберется из ловушки! То, что сделано одним человеком, может быть сломано другим. Так говорил отец Старого Сокола.

Внезапно мутный студень стал прозрачным. Стасу пришлось зажмуриться, так ярко ему светили в лицо. Кто светил? Перед тем как Старый Сокол закрыл глаз, он успел заметить странного старика с какой-то штукой в руке, из которой вырывался ослепляющий луч.

Стас ткнул кулаком перед собой, но лишь расшиб костяшки о невидимую преграду. Хоть студень и стал прозрачнее и жиже, он никуда не делся.

– Молодой человек, вы наконец-то очнулись или мне это кажется? – услышал Стас звонкий голос и несмело взглянул на старика.

Старик улыбнулся:

– Так чего вы там сидите? Выходите уже, милости прошу!

Что-то чвякнуло, вжикнуло, сдвинулось, выпростав студень из той ловушки, в которой очутился Сокол, по телу приятно зашарили потоки теплого воздуха, сердце радостно забилось. Воин така откуда-то знал, что скоро его освободят.

И предчувствие его не обмануло.

Если бы Старый Сокол обладал достаточным объемом знаний, он бы понял, что после перехода на Другую Сторону очутился в неком подобии барокамеры. А точнее, в очень дорогом и секретном приборе – материализаторе, который спецы Технопарка шутя называли «жарочным шкафом» за то, что именно в нем за считаные минуты происходило величайшее таинство природы: создание из простейших элементов такого сложного существа, как человек. Для того чтобы смонтировать из аминокислот того же Стаса, нужно было затратить уйму энергии – целой атомной электростанции не хватило бы для акта творения. Но это как раз и не было проблемой. Ибо переход в реальность сопровождался большим выделением теплоты, которая преобразовывалась…

– Меня зовут Оймикадо. – Старик хихикнул и сам испугался своего смеха, очень негромкого, кстати.

Это ж чем надо было запугать человека, чтобы он боялся собственного смеха? Стас опасливо оглянулся по сторонам, но ничего страшного, кроме пыльных колб, луж масла на полу и паутины в углах, не заметил. Жирные коробки из картона, в которых копошились тараканы, тоже могли испугать всякого, кто уважает чистоту, но… Лавируя между масляными пятнами, по полу шмыгнула крыса и скрылась в дальнем, темном углу.

– А я – Старый Сокол. Или Стас.

– Я знаю. – Старик постучал пальцем по блестящей пластине, на которой что-то было нарисовано – какие-то непонятные знаки, вроде бы буквы, но в то же время и нет. – Тут написано, что ты опознан как объект «Старый Сокол», племя така, ареал Отшельника, квазиреальность номер один.

Из сказанного Стас понял только то, что пластина много чего порассказала о нем. Умная вещь. Наверное, такая же хорошая, как холодильник. Вот бы показать Углю Медведя, он бы вмиг разобрался, что это и как работает.

– Вообще-то я не совсем Оймикадо, – буркнул старик, повернувшись к Стасу спиной. – Я клон того самого академика Оймикадо, третья версия, второй образец. Оймикадо три точка ноль два. Меня недавно вырастили и искусственно состарили. Это такая традиция. Вообще-то подобные шутки запрещены Конституцией, но тут, в Технопарке, свои законы.

Старик был одет в грязный халат, когда-то белый. На верхней губе у него топорщились тонкие усики, в одном глазу блестело пенсне. Ходил он – Оймикадо, его зовут Оймикадо! – сгорбившись и сложив руки за спиной. А еще он совсем не смотрел под ноги.

– Я оператор «мясницкой»! – с вызовом заявил Оймикадо, глядя в единственный глаз Стаса, как будто ожидая от воина така какой-то особой реакции.

Знать бы какой… Но Стас не знал, поэтому предпочел застыть на стуле, куда он перебрался из той жуткой трубы, в которую угодил после перехода. На нем, кстати, вообще ничего не было, ибо на Другой Стороне он появился в чем мать родила. Но старика это, похоже, ничуть не смущало, поэтому Стас решил держаться гордо – мол, так и задумано, одежда ему не нужна, он вовсе не смущен.

– Оператор! – повторил Оймикадо и, видимо, удовлетворившись реакцией Сокола на это заявление, улыбнулся.

Улыбка у него была добрая, хорошая, ей хотелось верить, но Стас запретил себе это делать. Еще неизвестно, какие на Другой Стороне нравы. А ведь Липкая Земля где-то здесь, и потому обитателям этих мест не стоит доверять – наверняка они такие же сволочи, как тот подонок, что разлучил Сокола с любимой.

Дверь Стас приметил сразу. Какие-то замки, запоры, сталь… Просто так ее не открыть. Плохо. Сокол еще раз осмотрелся. Лазеек, через которые можно уйти, аж одна – в стене напротив имелось окно. И то, как сказал старик, оно таковым вовсе не являлось, хоть в нем и виднелось небо, по которому величественно проплывал огромный зверь, неизвестный Старому Соколу. Или это птица размером с небольшой дом? Сокол никогда не видел таких огромных животных, даже мамонты помельче будут.

Оймикадо пояснил:

– Это экран. Наверху установлена камера, чтобы можно было видеть, что там происходит. Психологи решили, что это благотворно повлияет на моральный дух затворников нашей шарашки.

Стас опять ничего не понял из сказанного, но все-таки указал на огромного зверя:

– А это что за птица?

– Дирижабль. – Старик почему-то рассмеялся, чем обидел Стаса.

Он уже собрался было вышибить стекло тем стулом, на котором сидел, и выбраться из этого грязного помещения, но что-то его остановило. Не надо спешить. Сначала, Сокол, разузнай побольше, а уж потом действуй. Набедокурить всегда успеешь.

– Вы, молодой человек, на удивление хорошо держитесь после пережитого. – Старик протянул Стасу пластиковую тарелку, на которой лежала… килька в томатном соусе! Точно такая же, как та, из холодильника в заброшенном доме!

Сокол тут же принялся уплетать ее за обе щеки, только сейчас почувствовав, что он жутко голоден.

– Значит, новая смесь транквилизаторов не так уж и плоха, как я думал… При материализации все испытывают шок. Как же, знать, что твое тело было уничтожено, а потом заново воссоздано, – это не каждой психике под силу, бывали прецеденты…

Старик еще что-то бубнил, но Старый Сокол его не слушал. Он втягивал носом воздух, который пах бензином, электролитом и гнилью. Соколу не нравился этот запах. И непонятные звуки, долетающие из-за стен, ему тоже не нравились: грохот, стук, ругань, рев каких-то животных. А еще хотелось спать. Найти хоть какую-то одежду – и залечь спать.