Прощальный поцелуй Греты Гарбо - Анна Князева

Лионелла решила для себя, что эти двое могут быть адвокатами или охранниками. Подумав так, она вдруг сообразила, что ей самой не помешал бы охранник. Прогнав досужие мысли, Лионелла удалилась в оранжерею. В глубине зарослей теплолюбивых растений стояла чудо-скамейка, образец изысканной резьбы по белоснежному мрамору. Усевшись на скамью, Лионелла почувствовала каменный холод, который полз от ног и ягодиц вверх по спине.

По зеленому коридору за ее спиной то и дело пробегали официанты и девушки-флористы с охапками свежих цветов. И те и другие готовили банкетный зал к предстоящей игре.

Холод камня дошел до верхней части спины. Сидеть на каменной скамье в легком платье было опасно, и Лионелла хотела встать, но тут же услышала тихий мужской голос:

– Сделано?

Второй голос ответил:

– Все готово.

По вкрадчивой интонации их разговора она угадала опасность и замерла в недоумении и беспокойстве. Но, сообразив, что сквозь заросли ее могут увидеть, резко пригнулась, успев заметить бледное востроносое лицо и белую поварскую куртку.

Услышав, как затихли шаги, Лионелла вскочила со скамьи и бросилась к залу ресторана, оттуда – в банкетный зал.

Метрдотель с вежливой улыбкой преградил ей путь:

– Сюда нельзя. Забронировано. Прошу меня извинить.

Не зная, что предпринять, она решила вернуться в свой номер и позвонить Фирсову. Однако, вернувшись и взглянув на часы, выключила кондиционер и стала одеваться к игре…

На этот раз Лионелла была в светло-зеленом платье с шелковой вышивкой по всему лифу. Туфли – того же цвета и тоже с вышивкой, на небольшом каблуке. Она сама уложила волосы, создав изысканный беспорядок. Макияж был естественным, почти незаметным.

Участники игры уже собрались, в воздухе банкетного зала висел невесомый шорох голосов и тихой музыки. За дальним столиком сидели те двое в темных костюмах, что были со Шмельцовым в холле отеля. Их стол был пуст. Остальные были уставлены напитками и украшены цветочными композициями благородных тонов. На дамах были преимущественно темные платья, и лишь одна Лионелла блистала свежестью цвета.

Найдя табличку с собственным именем, она села за стол. Марго тоже села. Ожидая, кто будет третьим взамен Полторацкой, Лионелла заметила молодую женщину, которая ни по одежде, ни по выражению лица не принадлежала к их кругу. Она бойко говорила с Кириллом и симпатично смеялась. Уже через минуту эта особа приблизилась к их столику и опустилась на стул:

– Добрый вечер… Я – новенькая и никого здесь не знаю.

– Марго, – представилась Никодимцева.

– Регина…

– Как, простите? – Лионелла вся подалась вперед, едва не выпрыгнув из плотного лифа.

– Регина. Вы не расслышали?

С соседнего стола донеслось:

– Тихо… Начинаем.

Одновременно с этим приглушили свет и зазвучала тихая музыка. Шмельцов прошелся по залу, здороваясь с теми, кого не видел, и остановился в центре.

– Мы снова вместе, и я, обожающий вас Григорий Шмельцов, начинаю. – Он поднял руку и чуть наклонил голову. – Сегодняшняя игра – дань памяти нашему другу, достопочтимой Катерине, которую мы любим и помним. – Шмельцов отвесил полупоклон в сторону, где сидел Мишель Петухов. – Самое лучшее, чем можно ответить на эту чудовищную несправедливость, унесшую столь юную жизнь, – продолжить нашу игру. И начнем мы с ее любимейшей темы. – Он выдержал паузу, отчего все сказанное далее прозвучало значительнее: – Середина прошлого века… Искусство… Кино.

– Боже мой… – Марго припала к столику и скоро прошептала: – Он не помнит. Это же я на прошлой игре задала такие ориентиры. Катерина – ни сном ни духом…

– Какая разница, – ответила Лионелла. – Пусть говорит.

Шмельцов тем временем поубавил патетики и начал приходить в свое обычное состояние.

– Чей теперь черед? Кто начинает? – Он подошел к столику, за которым сидел Кирилл. – С вас и начнем. – Шмельцов опустил руку на его предплечье. – Наш молодой друг снова с нами. Кирилл Ольшанский… Страшно подумать, но он больше известен как внук великого режиссера Ефима Ольшанского. Ефим Аркадьевич знавал многих великих из мира кино. С одним… Или, вернее, с одной из них мы и начнем… Грета Гарбо, величайшая актриса Голливуда, пик карьеры которой пришелся на оговоренный нами период. Имя Гарбо значило любовь, страдания и приобщало зрителя к миру высоких страстей. Вершиной ее творчества стал фильм «Дама с камелиями». Сама актриса в период съемок очень болела и в перерывах между съемками отлеживалась в своей гримерной. Партнером Гарбо по съемкам был застенчивый молодой человек, впоследствии – известный голливудский актер Роберт Тейлор. Чтобы как-то облегчить страдания Гарбо, он приходил к ней в гримерку и приносил… Внимание, вот мой вопрос! Что приносил Роберт Тейлор, чтобы облегчить страдания Греты Гарбо?

– Наркотики? – предположила женщина, сидевшая справа от Кирилла.

– Да что вы говорите! Как вы меня удивили! – Шмельцов изменился в лице. – Есть еще версии?

– Лекарства…

– Мимо… Мимо, любезная Ольга.

В их разговор вмешалась третья участница:

– Конфеты или еду.

– Ну хорошо. Давайте я наведу вас на верный ответ. Вы – о материальном, но артисты люди духовные.

– Цветы?

– Это уже теплее.

– Драгоценности?

– Снова – о материальном. – Шмельцов обратился к Ольшанскому: – Возможно, вы, Кирилл, читали дневники своего деда. Вам ли не знать нравы и привычки голливудских актеров?

– Я не читал, – коротко ответил Кирилл.

– Тогда давайте подумаем. И вот вам подсказка. Это нечто нематериальное, но воспроизводимое на материальных предметах. Конец тридцатых годов, люди танцуют фокстрот, чарльстон, что там еще…

– Они танцевали? – несмело предположила соседка Кирилла.

– Очень близко, но – не то! – Шмельцов разочарованно улыбнулся. – Ну же! Давайте!

– Музыка? – спросил у него Кирилл.

– Ну же, ну! Нечто нематериальное, но воспроизводимое на материальных предметах. Что приносил Роберт Тейлор в гримерку, чтобы облегчить страдания Гарбо? Конец тридцатых…

– Пластинки?

– Есть! – Шмельцов щелкнул пальцами. – Пластинки и…

– Патефон.

– Браво! Бис! Молодцы.

Лионелла невнимательно следила за игрой. Вопрос следовал за вопросом, ее же неотступно преследовала мысль: кто эта женщина, сидящая рядом с ней за одним столом? Интриговало имя, еще больше – внешность. И уж совсем было интересно, о чем они говорили с Кириллом и какое отношение имеют друг к другу.

Между тем Шмельцов подошел к их столу:

– Особенно приятно представить всем новую участницу нашего клуба – Регину Криволуцкую…