Страж Предела - Юрий Уленгов

— Моей задачей было углубленное изучение ксеновируса и его воздействия на людей. До этого вирус действовал на людей по-другому, вызывая помутнение рассудка и повышенную агрессивность, однако на организованные действия зараженные были не способны и быстро погибали. Под самый же конец войны появились так называемые туманники, и они очень сильно отличались от обычных зараженных, — рассказывал Вихо, удобно раскинувшись в кресле и дымя старомодной трубкой.

— Наша группа высадилась в самом конце зачистки. Под охраной отряда коммандос я, Моку и еще несколько научных сотрудников выдвинулись вглубь того, что теперь известно, как Красная зона. Поначалу все было нормально: мы оборудовали временную базу, развернули мобильную лабораторию, смогли отловить несколько туманников и занялись исследованиями. И даже продвинулись в них — вот только продолжать их, увы, пришлось мне одному и совершенно нелегально.

Когда мы почти добились успеха, ситуация внезапно обострилась. Активизировалось несколько гнезд, была объявлена эвакуация. Вот только совсем рядом с нашей базой оказалось незамеченное Логово. Спецам удалось отбить нападение, но большая часть отряда погибла. А еще часть оказалась заражена ксеновирусом, — Вихо встал, сделал несколько шагов, взял небольшой прозрачный чайник со стола и долил себе в кружку.

— Когда об этом доложили командованию, связь прервалась. Никаких указаний о дальнейших действиях не поступало. Ингвар, командир отряда спецназа, сразу заподозрил нечистое, и приказал сворачиваться. Через час нашу базу сожгли с орбиты, — от рассказа доктора даже мне стало не по себе, а он излагал сухим, бесстрастным тоном, как будто пересказывал не произошедшие с ним события, а сюжет прочитанной книги.

— На нас поставили крест, а мы оказались наедине со своими проблемами. К счастью, я был не единственным, кто изучал воздействие ксеновируса на нервную систему человека. С нами в группе был ученый-вирусолог. И вместе мы сумели создать тестовый образец… Скажем так, вакцины. Дело в том, что сам по себе вирус не страшен, скорее, даже, в чем-то полезен. Он повышает силу, выносливость и регенеративные функции захваченного организма, делая носителя более быстрым, сильным и живучим, менее восприимчивым к боли и повреждениям. Но есть и обратная сторона медали. Часть кода вируса внедряется непосредственно в мозговые клетки и начинает перестраивать их на свой лад, проявляя адаптивную манипуляцию, сродни той, что использует земной гриб кордицепс, подчиняя себе захваченных муравьев. В итоге получаются туманники, — Вихо выбил прогоревшую трубку, отхлебнул чаю и продолжил.

— Изначально мы шли по тупиковому пути, пытаясь бороться с самим вирусом. И только перед самой заварушкой пришли к выводу, что это путь в никуда. И, если мы не можем нейтрализовать сам вирус, то можем хотя бы попытаться смягчить его действие. И нам это удалось! Пусть только теоретически, опытов на людях никто, разумеется, не проводил, а экспериментировать с туманниками в этом плане бесполезно — слишком давно они подверглись воздействию вируса, но появилась хотя бы надежда! Если бы я знал, что проводить опыты мне придется на своих же товарищах, — Вихо загрустил и замолчал.

— Так как же вы вышли из положения? — если до этого я слушал рассказ Колберга внимательно, но без прикладного интереса, то сейчас… Очень уж много можно было провести параллелей с механизмом воздействия вируса и одной инопланетной дрянью, сидящей в башке у одного бывшего космодесантника.

— Мы смогли — пока только теоретически, но все же — воздействовать на механизм подчинения. Подавить ту часть вируса, которая отвечает за адаптивную манипуляцию, и получить на выходе не паразита, а симбионта, который помогает носителю выжить.

— Тем не менее, вы до сих пор в Инферно, — задумчиво проговорил я.

— Да, — Вихо вздохнул. — Добившись успеха, мы думали связаться с командованием — в конце концов, их тоже можно понять, у них не было другого выхода. Однако вскоре кое-что начало происходить, и, посовещавшись, мы решили, что делать этого пока не стоит. У зараженных стали проявляться некие отклонения, которые требовалось изучить. Сами по себе они не выглядели опасными, но далеко не факт, что там, — Вихо показал пальцем в потолок, — посчитали бы так же.

— Отклонения — например телепатия? — усмехнулся я.

— Телепатия, развитое предчувствие, некое ощущение общности с другими зараженными, отсутствие враждебности со стороны низших морфов… — доктор тяжело вздохнул. — Побочных эффектов достаточно много, и все они ярко выражены. Дело в том, что, если бы нас все же эвакуировали, вылеченных от заражения при помощи вакцины ждало бы глубокое, всестороннее исследование. И я не могу предположить, как мои коллеги, а главное — военные и правительство — отреагировали бы на эти приобретенные способности. В лучшем случае, их носителей ждала бы незавидная жизнь лабораторных крыс, вечных подопытных, запертых в клетках лабораторий. В худшем… В худшем случае нашу группу попросту бы уничтожили, — Вихо закончил фразу и задумчиво уставился в одну точку.

М-да… Дела. И ведь доктор прав. Правда, думаю, что уничтожать чудом выжившую группу никто не стал бы, но вот сделать из них вечных подопытных, как метко выразился Вихо, не преминули бы. То, что совершил Вихо — настоящий прорыв. И дело даже не в том, что его открытие могло бы спасти тысячи жизней. Боюсь, об этом правительство задумалось бы в последнюю очередь. Здесь открывались совсем другие возможности. Усиление бойцов без дорогостоящих имплантов, телепатические возможности, «невидимость» для морфов, хоть и не для всех… История человечества не даст соврать: все, что возможно использовать, как оружие, в итоге используется как оружие. Это факт. А если уж информация просочится в корпорации… Пожалуй, я понимаю и принимаю решение доктора. Люди, которые по зову долга спустились в ад, прошли сквозь него и остались в этом аду, брошенные своими же, не заслуживают участи лабораторных морских свинок. Правда, и такой жизни, как здесь, на Полигоне, они тоже не заслуживают.

— И вы решили остаться на Рапсодии… — проговорил я.

— Да, — Вихо кивнул. — У меня уже был опыт выживания на захваченной планете, а на Рапсодии для этого было гораздо больше возможностей. Я надеялся, что планету рано или поздно расчистят, и тогда мы попробовали бы затеряться среди рабочих и новых поселенцев. В конце концов, можно было бы сделать вид, что мы чудом уцелевшие местные — здесь столько было убитых и пропавших без вести, что это, пожалуй, никого не удивило бы. Имея деньги и связи, можно сделать любые документы и личности. Вот только Рапсодию отдали в аренду, а «Нью Вижн» обустроила здесь Полигон, что очень сильно усложнило ситуацию. С тех самых пор мы здесь на положении нелегалов.

— Насколько я понял, вы невидимы для системы Полигона? Как вам это удалось? Вы извлекли базовые импланты?

— Совершенно верно. Извлекли импланты, отказались от контактов с новыми обитателями планеты, отказались от использования современного вооружения, применение которого слишком легко отследить, стараемся не попадать в поле зрения дронов и спутников. К счастью, даже силами такой серьезной корпорации, как «Нью Вижн» невозможно установить круглосуточное наблюдение за каждым квадратным метром планеты. И до сих пор нам вполне удавалось скрываться. Вот только сердобольность Скайлер, кажется, поставила под угрозу нашу невидимость для системы. И теперь наше выживание зависит только от тебя. От того, какое ты примешь решение.