Баллада о Мертвой Королеве - Людмила Макарова

– Чудовища? – эхом повторил врач.

– Я видел чудовищ, – сообщил Сергей Сергеевич. Но в следующий миг понял, что говорит о гипнотическом воздействии, и почесал в затылке. – Кажется.

– Уточните насчет чудовищ, – попросил Дмитрий Олегович, нехорошо глядя на доктора.

– Давайте обсудим результаты терапии после проверки, хорошо? – предложил Даниил, изумляясь собственной дерзости. – Вам ведь в аэропорт?

– Да, мы торопимся, – согласился Сергей Сергеевич, одеваясь. – Дождемся результатов.

Заместитель по общим вопросам с подозрением посмотрел на психотерапевта, но промолчал.

Даниил выпроводил гостей, огляделся, понял, что шасы тоже уехали, вздохнул с окончательным облегчением, взял телефон и улыбнулся, увидев СМС от Тины:

«Еду!»

За сорок пять лет до описываемых событий

Брат Гематус ушел.

И познал горечь полного одиночества.

Еще недавно он с удовольствием посмеялся бы, намекни ему кто, что в семье лучших в мире врачей вскоре появится отшельник. Та же кровь в жилах, те же способности к магии… и одиночество – грызущее, сводящее с ума.

Дикое, отвратительное, убивающее чувство.

После выздоровления, если это можно назвать выздоровлением, мир для Гематуса необратимо изменился. Жалкая мыслишка о том, что, возможно, изменился он сам, мелькнула где-то на краю сознания и растаяла в глубинах беспредельной пустоты. Ни одно живое существо не годилось на роль собеседника, а Спящий бог магов безмятежно почивал где-то в пустоте, не представляя, насколько несправедлива созданная им Вселенная. Задуманный как прекрасное творение, пронизанное волшебством, мир сузился для Гематуса сначала до больничной койки, затем немного расширился до монастырских стен Московской Обители и в конце концов приобрел очертания города, где в болезненных узлах переплетались скрюченные остатки могущественных цивилизаций.

Как Спящий мог допустить такое?

Как?!

А может… Может, он не ведает о том, как больна Вселенная? Ибо в своих снах видит ее другой – прекрасной и бесконечно справедливой. Такой, какой он ее задумал и сотворил.

Ах, если б отыскать способ разбудить Спящего!

Жизнь внутри бездушного чурбана оказалась не так омерзительна, как представлялось вначале. Неповоротливое и неуязвимое тело, служащее ему верой и правдой, эрлиец поначалу ненавидел, поскольку оно ни на секунду не позволяло забыть о собственной немощи. Но со временем он научился управлять големом и все больше воспринимал его неотъемлемой частью своего существа.

А когда Гематус сжился с телом, перестал задумываться над тем, чтобы удерживать равновесие и правильно двигаться, он принялся все чаще размышлять о Спящем.

И устроился на работу.

Деньги ему не требовались: Обитель выплачивала пенсию, которой вполне хватало на поддержание искусственного тела и скромную жизнь. На скромную жизнь изгоя. Пусть и добровольного. Жители Тайного Города инстинктивно сторонились необыкновенно высокого эрлийца с помятым лицом, застиранным шарфом на шее и странной речью – немного смазанной и шепелявой, напоминающей болтовню Красных Шапок. А челы и вовсе принимали его за спившегося бодибилдера. Друзей Гематус так и не завел, и чтобы не остаться в полном одиночестве, поступил в Службу утилизации. Не агентом, разумеется, а в отряд непосредственных исполнителей. Стал одним из тех парней, которые подчищали, маскировали, прикрывали, а если надо – таскали трупы. Молча, спокойно, за деньги.

– Эй, ты там уснул, что ли? – Бригадир хлопнул по плечу, которое Гематус уже почти ощущал своим. – Приехали.

– Вижу.

Эрлиец вышел из фургона и мрачно оглядел место очередного побоища, затянутое непроницаемым пологом морока. Что именно здесь произошло, он не знал – задумался во время инструктажа, но вызов оплачивал Великий Дом Людь, и по всем признакам бойня была знатная. Старый дом, предназначавшийся под снос, люды развалили почти до основания. С уцелевшей кирпичной стены свешивался труп дружинника. Его слипшаяся от крови шевелюра была припорошена пеплом и пылью, на запястье болтался амулет, который беспорядочно искрил мелкими «Шаровыми молниями», выбивая из закопченных кирпичей острые осколки.

– Мой сектор, – хмуро объявил Гематус и полез снимать тело.

Трупы жителей Тайного Города не являлись для Службы утилизации большой проблемой. Их требовалось всего лишь убрать или, в случае опоздания, изъять из человского морга. Идентификацией тел и расследованием смерти, если таковое требовалось, занимались агенты или представители соответствующих Великих Домов. Гораздо большую проблему представляли человские останки, которые нужно было не только прибрать, но, по возможности, объяснить смерть естественными причинами.

День за днем Гематус, превратившийся из врачевателя в могильщика, соскребал с улиц перекрученные, расчлененные, остекленевшие или окаменевшие останки случайно попавших под воздействие боевых заклинаний. Соскребал и размышлял. Размышлял в основном о том, как Спящий все это допускает.

Гематус погрузил в фургон безжизненное тело люда, вернулся к развалинам, внимательно огляделся, заприметил торчащую из груды кирпича ногу и осторожно вытащил мертвого чела.

– Чем его накрыло? – спросил бригадир, заметивший еще один труп.

– Проверяю.

– Если магией, то пиши требование на куклу.

Эрлиец пока считался новеньким, вот бригадир и изложил ему прописную истину.

– Знаю. – Гематус быстро оглядел труп, заметил рану на голове, вздохнул и сообщил: – Ему обломок прилетел. А потом завалило.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Тогда оставь.

Да, именно так: раз нет следов магического воздействия, «тогда оставь». Это тело – не наша забота. Ну, подумаешь, парень погиб в результате схватки магов – не повезло.

Просто не повезло.

«Как мне когда-то, – подумал Гематус, глядя на труп. – Как мне…»

Маги навели морок и показывали собравшимся зевакам красивое и реалистичное кино о плановом сносе здания. В главной роли – экскаватор с тяжелой «бабой» вместо ковша. Чугунный шар крушил стены, заставляя содрогаться окрестные дома и вызывая плотные облака пыли. Москва расцветала, строилась и ширилась, назло проклятым империалистам.

Все шло по плану.

Старый кособокий дом готовился уступить место новому строению из стекла и стали, устремленному к небу, сияющему чистыми стеклами, прекрасному, словно мечта архитектора.

Прекрасному, словно мечта.

Мечта…

«Мы уничтожаем уродливые дома, чтобы создать новые, красивые… А можно ли истребить другое уродство, чтобы заменить его сотворенным совершенством? Можно ли стереть с лица Земли несовершенство жизни? Ведь Спящий наверняка проснется, чтобы узнать, почему он больше не видит кошмары… И родится мир, в котором обновленный Гематус – вестник Спящего – будет носить другую личину и другое имя…»