Ожерелье невесты - Кэт Мартин

– Разве что, миледи? – Маленькая темноволосая женщина с лицом, на котором остались следы от перенесенной в детстве оспы – Фрэнсис была на десять лет старше Клер.

Клер повернулась на стуле и взглянула на нее:

– Вы с мужем спите в одной постели?

Служанка зарделась.

– Да, конечно. И нам это очень нравится, скажу я вам.

– Иногда мне хочется… Мне хочется, чтобы лорд Персиваль оставался со мной. Мы женаты. Мои папа и мама спали в одной кровати. Если бы Перси был здесь, я бы не чувствовала себя такой одинокой, просыпаясь по ночам. Служанка нахмурилась.

– Не мое это дело, миледи, но я думаю… Я знаю, ваша мама умерла, упокой Господи ее душу, и мне подумалось, что… – Служанка покачала головой. – Не мне это говорить.

Клер схватила ее за руку.

– О чем вы подумали? Скажите мне, Фрэнсис.

– Ладно… Я подумала, что если… ну, занимались ли вы с его светлостью любовью?

Клер пожала плечами, потянулась за своей серебряной щеткой и провела ею по волосам.

– Наверное, да. Он все время целует меня.

– Ну, поцелуи, конечно, часть этого, но есть еще много чего другого.

Щетка застыла на пол дороге, Клер повернула к служанке лицо.

– Много другого?

– Нуда, миледи. Мне пришло в голову, может быть, раз ваша матушка умерла, никто не рассказал вам об этом.

– О чем вы говорите? Фрэнсис закусила губу.

– Не знаю, следует ли мне говорить, миледи.

– Мне нужно знать. Пожалуйста, Фрэнсис. Я хочу, чтобы муж был счастлив со мной.

– В этом вы, конечно, правы. Лорд Перси в кои-то веки начнет улыбаться, если он получит от вас то, что другие мужчины имеют от своих жен.

Господи, она все время лишала его того, что ему нужно, и даже не догадывалась об этом.

– Расскажите мне, Фрэнсис, пожалуйста. Я хочу знать.

Через два часа изумленная Клер пожелала своей служанке спокойной ночи и забралась в постель. Она старалась заснуть, но каждый раз, когда закрывала глаза, ей вспоминались вопиющие вещи, о которых рассказала служанка.

Как только солнце поднялось достаточно высоко, чтобы прилично было явиться с визитом, Клер отправилась к Тори. Ей требовалось подтверждение слов служанки, она хотела узнать, проделывала ли Тори все это с графом.

В середине дня Клер знала удивительную правду о жизни.

Ее сестра не только, покраснев, призналась, что все рассказанное служанкой правда, но и принесла из библиотеки графа книгу "К вопросу о мужской и женской сексуальности".

– Тебе следовало объяснить мне, – сказала Клер.

– Я знаю. Прости меня. Но на такие темы трудно разговаривать даже сестрам, пусть они и очень близки. Я надеялась… что твой муж сам все уладит.

Но Перси был еще более застенчивым, чем Клер.

Клер присела на краешек дивана.

– И на что это похоже?

Тори покраснела. Она набрала в грудь воздуха и улыбнулась:

– Это замечательно, Клер.

Клер вернулась домой и целый день провела в библиотеке, углубившись в книгу, которую дала ей Тори. Вечером она сослалась на головную боль, осталась дома и удалилась к себе. Захватив книгу, она прошла в спальню и уселась в нише у окна.

Клер раскрыла том в кожаном переплете на той странице, где остановилась. Лицо ее снова и снова вспыхивало от прочитанных слов, но ей никогда еще не приходилось читать ничего столь же увлекательного.

И она не ложилась в постель до тех пор, пока не прочитала последнего предложения.

А Тори тем вечером готовилась к выходу в свет. Весь день ее ждали сюрпризы. Хотя она испытала облегчение оттого, что Клер наконец поняла физическую сторону брака и даже, кажется, стремилась познать ее, ее собственный брак терпел крах.

Проскользнув в платье из золотистого атласа с высокой талией, украшенное искусственными бриллиантами, Тори застыла, ожидая, пока Эмма застегнет пуговицы.

Тори была сердита. И разочарована. Герцог Таррингтон давал бал в своем великолепном особняке в предместье Лондона, и Корд согласился сопровождать ее. Всю неделю она была в приподнятом состоянии, предвкушала, как наденет новое платье, купленное специально, чтобы произвести впечатление на мужа, как наконец-то будет на балу вместе с ним.

Но в самый последний момент он сообщил ей, что не сможет поехать.

– Я знаю, вы очень ждали сегодняшнего вечера, но кое-что может произойти. Боюсь, я вынужден переменить свои планы.

– Вы не едете? – Она не могла поверить тому, что услышала, ведь он обещал повезти ее на бал. – Что такое важное может произойти?

– Это связано с деловыми интересами, вам не о чем беспокоиться.

– Деловые интересы, – повторила она, стараясь сдержаться. – Мы две недели готовились к этому выезду. Грейс едет. Там будут моя сестра и Перси. Наверняка ваше дело может подождать.

– Мне жаль, ноя не могу. Будут другие случаи. Сезон еще не кончается.

Тори сдержала вспышку гнева. Не вступая в спор, она послала записку Грейс, объяснила, что граф вынужден отказаться от поездки на бал, и спросила: может быть, родители разрешат Грейс присоединиться к их компании?

Грейс, конечно, обрадовалась. Ей предоставлялась возможность избежать опеки родителей и общества нежелательных кавалеров, которых они неизменно навязывали, если рядом будет Тори. Когда к крыльцу подъехала карета Частейнов, Тори ждала их и уже почти не сердилась.

Улицы были запружены фургонами, наемными экипажами и множеством великолепных карет, едущих туда же, куда и они. Когда Тори и Грейс подъехали к Таррингтон-парку, бал уже начался; великолепный особняк заполнили прекрасно одетые мужчины и женщины, часть потока гостей вылилась на террасу и в освещенный факелами сад.

Разыскивая Клер и ее мужа, Тори приветствовала знакомых. Увидев подходящего к ней друга, она заулыбалась. Красивый черноволосый Джулиан схватил ее за руки, склонился и поцеловал в щечку.

– Как замечательно, что я встретил вас, Виктория.

– Я, Джулиан, тоже рада вас видеть.

Встреча закончилась, но Корда слишком обуревали разные мысли, чтобы он мог просто вернуться домой.

Он чувствовал себя виноватым перед женой.

Он знал, как хотелось Виктории поехать на бал. Но покупка дома на Треднидл-стрит близилась к завершению, а продавец намеревался утром покинуть Лондон. В последнюю минуту этот человек потребовал встречи, чтобы прояснить некоторые из условий сделки, и Корд не мог не согласиться.

По крайней мере он убедил себя в этом.